Проклятие Неферет

― Больна, но не телом, а разумом и сердцем. Отец словно ждет от меня, что я займу мамино место во всех смыслах.

Камилла взмахнула своими нежными пальцами.

― Я так счастлива! Я думала, что у тебя воспаление лёгких. Знаешь, Эвелин умерла от него на прошлой неделе.

Я почувствовала, как содрогнулась от шока.

― Я не знала. Мне никто не сказал. Какой ужас… это так ужасно.

― Не бойся. Ты выглядишь такой же сильной и красивой, как всегда.

Я покачала головой.

― Красивой и сильной? Я чувствую себя так, как будто мне одна тысяча лет, и что весь мир прошел мимо меня. Я скучаю по тебе, я так сильно скучаю по моей прежней жизни!

― Мама говорит, что ты делаешь то, что является более важным, чем просто игры девочек, и я знаю что, она, должно быть, права, — быть хозяйкой великого дома это очень важно.

― Но я не хозяйка великого дома! Я, скорее всего, раб, чем кто-либо ещё. ― Я чувствовала себя так, как будто была готова взорваться. ― Мне даже не дозволено иметь чуточку свободы.

Камилла попыталась подбодрить меня своим радостным лицом.

― Сейчас — середина апреля. Через две недели будет уже шесть месяцев со дня смерти твоей матери. Тогда ты будешь свободна от траура и будешь в состоянии воссоединиться с обществом.

― Я даже не знаю, смогу ли выдержать еще две недели всего этого очень тоскливого и очень скучного. ― Я закусила губу, увидела удивленный взгляд Камиллы, и поспешила объяснить. ― Работа хозяйки дома Вейлоров — очень серьезна. Все должно быть именно так, как этого хочет отец, как это делала мать. Я не понимала, что значило быть женой. ― Я глубоко вздохнула и сказала: ― Она пыталась мне об этом сказать. В тот день. Тот день, когда она умерла. Вот почему я была в родильной комнате вместе с ней. Мать сказала, что она хотела, чтобы я поняла, что значит быть женой. Именно поэтому я видела, Камилла, я наблюдала, как она умерла в крови без любви мужа, держащего ее руку и носящего траур о ней. То есть, быть женой означает — одиночество и смерть. Камилла, мы никогда не должны выходить замуж!

Камилла размешивала свой чай, когда я стремилась поделиться своими мыслями хоть с кем-то. На мое восклицание она уронила ложку. Я увидела, как ее взгляд нервно метнулся к закрытой гостиной двери, а потом снова ко мне.

― Эмили, я думаю, тебе не стоит так сильно зацикливаться на мысли о смерти своей матери. Это плохо.

Сейчас, делая запись нашей беседы, я понимаю, что сказала намного больше, чем Камилла могла бы вынести, но мне нужно было прекратить держать свои мысли в себе — мысли, которые навсегда останутся в моем дневнике. Но тогда все, чего я хотела, это поговорить с кем-то — поделиться своими страхами и тревогами, и именно поэтому я продолжала.

― Мои мысли должны задержаться на ее смерти. Сама мама желала бы этого. Именно она настояла на том, чтобы я была там. Она хотела, чтобы я знала правду. Я думаю, что, возможно, мать знала, что ее смерть была близка, и она пыталась предупредить меня, — она старалась показать мне, что я должна выбрать иной путь, чем путь жены и матери.

― Иной путь? Что ты имеешь в виду? Уход в монастырь?

Мы сидели лицом друг к другу и мыслили совершенно одинаково по этому поводу.

― Это неправильно! Ты ведь видела старых дев из церкви, которые добровольно вызываются в ОФЖК. Они такие жалкие, как воробьи подбирающие крошки жизни. Нет, я думала о прекрасных небольших магазинах, которые открылись вокруг Петли. Если я могу управлять Домом Вейлоров, значит, я могу управлять и простым магазином по продаже головных уборов.

― Твой отец никогда не допустит этого!

― Если я могла бы выбрать свой собственный путь, я не нуждалась бы в его разрешении, ― твердо сказала я.

― Эмили, ― Камилла говорила, обеспокоенно и немного испуганно. ― Ты не можешь думать о побеге из дома. С девушками, живущими без семьи и без денег, происходят ужасные вещи. ― Она понизила голос и придвинулась ко мне. ― Ты ведь знаешь, вампиры только что переехали в свой дворец. Они купили весь Грант Парк для своей ужасной школы!

Я безразлично пожала плечами.

― Да, да, банк отца предлагал им сделку. Он без остановки говорил о них и их деньгах. Они называют школу Домом Ночи. Отец говорит, что школа полностью отгорожена от остальной части города и постоянно охраняется их собственными воинами.

― Но они пьют кровь! Они вампиры!

Я была в крайнем раздражении из-за того, что тема о плачевном состоянии моей жизни была омрачена одним из клиентов отца.

― Камилла, вампиры богаты. Каждый знает, что их школы находятся, во многих американских городах, а также и в столицах Европы. Они даже помогали финансировать строительство Эйфелевой Башни в Париже на Всемирной выставке.

― Я слышала, как мать говорила, что женщины вампиры отвечают за свое общество, ― прошептала Камилла, снова поглядывая на дверь комнаты.

― Если это действительно так, то это хорошо для них! Если бы я была вампиром, отец не запер бы меня дома, и мне не пришлось бы притворяться своей матерью.

Глаза Камиллы расширились. Я определенно нашла способ вернуть беседу к моим проблемам.