Проклятие Низвергнутого бога

Даже магия долго не могла заставить Орталиса говорить.

– Я не знаю, – сказал он наконец. – Мне казалось, что это хорошее развлечение, – он пожал плечами, – но людям почему-то такие вещи не нравятся.

– Людям почему-то такие вещи не нравятся, – с горечью повторил Грас. – По крайней мере, он это понял. Может быть. – Он подал знак Алее. – Пусть он очнется.

Колдунья пробормотала заклинание и выскользнула из комнаты, прежде чем Орталис пошевелился, заморгал и кивнул отцу.

– О чем ты хотел со мной поговорить?

– Так, ни о чем, – сказал Грас и вздохнул. – Ничего серьезного.

– Вот видишь? Я же говорил. Я не сделал ничего плохого. – Орталис с важным видом закрыл за собой дверь.

Почти сразу же вернулась Алса.

– Итак?

– Ну. – Грас развел руками. – Я полагаю, что ему еще рано жениться.

Усатые обезьяны смотрели на кружившийся за окном снег. Тщательно закрытый камин поддерживал в комнате тепло. Зверьки не знали, что такое плохая погода, но зрелище явно интересовало их. Их черные глазки иногда останавливались на Ланиусе, словно спрашивая, какое он имеет ко всему этому отношение.

– Простите, – сказал он. – Но я не могу заставить снег исчезнуть.

Судя по одинаковому выражению их мордочек, похожих на человеческие, как и у котозьянов, они ему не поверили. Человек отвечал за еду и питье, почему он не ничего не мог сделать с погодой?

– Мне очень хотелось бы ее изменить, – сказал он. – Поверьте, очень хотелось бы.

Одна из них повернулась к нему спиной, совсем как обиженный человек. Потом обе придвинулись поближе к огню. Вспомнив, о чем предупреждал подаривший обезьян черногорец, Ланиус надеялся, что с его помощью они благополучно переживут холодное время года.

От стука в дверь уши обезьян задергались.

– В чем дело? – крикнул Ланиус.

Слуги давно перестали врываться в комнаты, в которых жили животные. Пусть Аворнисом правил Грас, но здесь королем не только по титулу был Ланиус.

– Скорее, ваше величество! – услышал он голос Бубулкуса. Если он усвоил урок, его усвоили и остальные слуги.

Ланиусу не хотелось уходить.

– В чем дело? – повторил он.

– Скорее! – в свою очередь, повторил Бубулкус и ничего не добавил.

Выругавшись едва слышно, Ланиус оставил обезьян. В коридоре было значительно холоднее, чем в их комнате. Его голос был не менее холодным, когда он повторил вопрос:

– В чем дело? И почему ты не ответил мне сразу, как только я спросил?

– Почему? Потому что не хотел орать на весь дворец, чтобы все услышали. Вот почему. – Как обычно, Бубулкус был полностью уверен в своей правоте, но продолжил, прежде чем Ланиус вышел из себя: – Принц Орталис и ее величество королева, я имею в виду вашу жену, а не королеву-тещу, жутко ругаются. Если бы вы могли это прекратить...

– О боги!

Орталис уже давно не ссорился с Сосией, но в плохом настроении представлял опасность для всех окружающих, в этом Ланиус не сомневался.

Брат и сестра так громко кричали друг на друга, что Ланиусу не составило труда по их голосам найти комнату. Бубулкус предусмотрительно держался в нескольких шагах позади. С огромным облегчением молодой король увидел, что все ограничивалось только криками. Орталис не ударил сестру не только кулаком, но даже ладонью.

– Что здесь происходит? – грозно спросил Ланиус. Сын Граса мгновенно повернулся к нему.

– Может быть, она говорит правду. Может быть, ты во всем виноват.

– Может быть, ты проклятый богами идиот! – рявкнул Ланиус. У Орталиса отвисла челюсть. Зять обычно не отвечал грубостью на грубость. – По крайней мере, – продолжил король, – ты ведешь себя как идиот. Чем вызвана эта бессмысленная ссора?

– Кто-то проговорился, – угрюмо произнес Орталис. – Кто-то сказал отцу о том, о чем поклялся молчать.

– Сколько раз можно повторять, Я ничего ему не говорила!

– Я тоже, – сказал Ланиус. – Остается Ансер.

– Он утверждает, что тоже не говорил. – Глаза Орталиса сверкнули бешенством. – Но кто-то сказал, потому что отец обо всем знает. Я уверен в этом. Он странно смотрит на меня, постоянно поучает. Я больше не могу этого вынести. Он сам не замечает, что делает, а я уже схожу с ума.

– Я не имею к этому никакого отношения. – Сосия покачала головой.

– Я поклялся, что буду молчать, – сказал Ланиус, – если ты сдержишь свое обещание. Ты сдержал его?

– Да! – Орталис едва не взвыл. – Я держал рот на замке и не сделал ничего плохого, совсем ничего. Но отец узнал. Не знаю как. Кто-то должен был ему сказать. Кто-то из вас троих. – Он свирепо посмотрел на Ланиуса, потом на Сосию. Ансер тоже удостоился бы такого взгляда, если бы был с ними.

– Мы ничего не говорили, и Ансер, вероятно, тоже, если клянется в этом. Он не стал бы лгать.

– Кто-то сказал, – повторил Орталис. – Иначе быть не может.

– А если Грас узнал об этом при помощи колдовства? – предположил Ланиус.

Часть ярости, совсем небольшая, исчезла из взгляда Орталиса.

– Возможно, – неохотно согласился он. – Об этом я не подумал. Возможно, вы правы. Попытаюсь выяснить. – Его поза стала менее напряженной. Казалось, он уже не собирается наброситься на свою сестру или ее мужа. Он даже кивнул Ланиусу, почти дружелюбно. – Спасибо.