Проклятие рода

Между родовитыми свой спор и дележ на «местных» и «выезжих» , обоюдная проскальзывающая презрительность к нетитулованным, но одновременно и заинтересованность – на свою сторону привлечь. Пусть враждуют. Их распрями и воспользоваться можно, одних на других натравливать, дабы крамолу уменьшить. До конца все равно не выведешь, так хоть противников сократить.

Что бояре! С братьев Васильевых смута началась. Как умер великий князь, первым выступил средний брат Юрий из Дмитрова. К себе бояр перетягивать стал. Уж как ему хотелось на троне усесться, спал и видел себя увенчанным шапкой Мономаха, ведь, сколько лет не было наследников у Василия. Ан нет, родила-таки Елена наследника. Злобы своей скрыть не смог Юрий, трясло всего от ненависти – на крещение младенца Иоанна даже не явился. То знак был верный! Ни перед чем теперь не остановится, велик, ох, велик камень, за пазухой спрятанный. Глинская сразу поняла, сердцем материнским угрозу почуяла, хотела сказать Василию, да отмахнулся муж от нее, слишком велика была радость, не до братьев. Это до рождения первенца великий князь опасался их, даже жениться запрещено было, а ныне…!

Только похоронили великого князя, верный пес покойного Шигона Поджогин тенью проник в Еленины покои, покосился на Оболенского, уже по-хозяйски расположившегося в опочивальне, но таиться не стал, шепнул княгине, так чтоб слышно всем было:

- Из Дмитрова к Шуйским дьяк Тишков приезжал от князя Юрия.

- К кому из Шуйских? – Сразу напряглась Глинская. Она у зеркала сидела, лениво гребнем волосы расчесывала. Иван Оболенский голову приподнял от подушек пуховых, прислушался внимательно.

- К Михайловичам.

- Зачем? – Вмешался в разговор Овчина-Телепнев. Встал с перин, подошел ближе, наклонился к любовнице, за плечи обнял, щекой к щеке прижался. Смотрели друг на друга в зеркало. Глаза в глаза. Поджогин замялся, не зная, говорить ли дальше. Елена сомнения дворецкого заметила, кивнула одобрительно:

- Продолжай, коль начал. Говори все, что ведомо. Государь и муж мой покойный тебе во всем доверял. И я верю и лишних ушей здесь нет. – Шигона послушно покачал головой и продолжил:

- Взяли мы его возвращавшегося от Шуйских. Под пыткой сознался, что князь Юрий на свою сторону бояр кличет. На словах велел передать Шуйским, что великий князь очень молод, а мать… - Поджогин опять замолчал, потупился, застыдился того, что сказать хотел.

- Говори же Иван Юрьевич, - нетерпеливо, но ласково подбодрила его Елена, - если слов каких опасаешься, то напрасно, гневаться не буду, ибо не твои они, а знать нам надобно всё.

- … великий князь Иоанн молод очень, а добродетель царская не для юной чувственной жены, оттого следует изменить завещание великого князя Василия и власть передать ему, Юрию, как и надлежало до рождения наследника.

- … чувственной жены… - Повторила за ним Елена, понимая намек на свои отношения с Оболенским. В отражение свое впилась взглядом. Сладострастные полные губы сжались в тонкую полоску, на щеках красные ямочки обозначились, глаза сузились, в горящие точки превратились. – Может под пыткой чего лишнего удумал холоп княжеский?

- Нет, государыня. Помимо того Тишкова мои верные люди давно приставлены к Дмитровскому двору – два Ивашки, Яганов и Черной. То же сказывают.

Овчина порывисто распрямился, рука невольно к бедру потянулась невидимую рукоять меча нащупывая:

- А что Шуйские? – Резко спросил.

- Собираются… - Уклончиво отвечал дворецкий. – Ведомо нам, что князь Андрей к Борису Горбатому ездил, к измене склонял.

- И как? Склонил? – Елена повернулась к Шигоне.

- Нет! Отказался Горбатый. Готов тебе челом бить и вскрыть всю гнусность изменнического предложения. Подле него завсегда владыка новгородский Макарий. Тот крамолы не допустит!

- Владыке благодарна и ценю его. – Кивнула княгиня. - А что так Горбатый? Ведь они же сродственники с Шуйскими! – Усмехнулась недоверчиво Глинская, гребнем провела резко по волосам, прядь зацепила больно, поморщилась.

- В роду Шуйских старшинство за князем Василием Васильевичем. – Пояснил дворецкий. – Борис Горбатый его слушает, а не изменника Андрея. Зря из темницы его выпустили. Ведь перебегал еще пять лет назад к Дмитровскому, за что и был взят под стражу.

- А князь Юрий хорош.… Крест целовал, клялся в верности племяннику, умереть обещался в своей правде! – Зло кривились полные губы в зеркале.

- На то его холоп пояснил, что, дескать, сия клятва была невольная и беззаконная. Бояре, мол, обязаны были взаимно присягать.

- Может еще и от меня присяги ему надобно? – Злобно сказала, почти выкрикнула Елена. Гребень швырнула на пол в ярости.

- Вот и надобно, чтоб умер, раз обещался! – Внезапно произнес, как отрезал, Иван Оболенский.

Елена обернулась, внимательно посмотрела на него, потом перевела взгляд на Поджогина. Тот кивнул:

- По-другому нельзя!

- Быть, по-вашему. Объявите завтра думе боярской, чтоб действовали согласно своим обязанностям и закону, да по челобитной Горбатого. Пусть, не мешкая, подает! А князя Юрия со всеми его боярами и двором в темницу. И Михайловичей Шуйских, Андрея с Иваном туда же.