Глаза девушки широко раскрылись, по телу пробежала легкая дрожь.
– Боже! Несчастье! Вы хотите сказать… – Ее голос сорвался. – Я знаю! Он убит!
Вонблон кашлянул и отвел глаза.
– Ада, будь мужественной. Тебе нельзя э-э… слишком расстраиваться. Видишь ли…
Ее лицо исказил страх.
– В него стреляли! Как в нас с Джулией. – Казалось, она завороженно смотрит на что-то ужасное, доступное ей одной.
Вонблон не нашелся, что сказать, и вперед выступил Вэнс.
– Мы не станем вас обманывать, мисс Грин, – произнес он мягко. – Вы совершенно правы.
– А Рекс и… Сибелла?
– С ними все в порядке. Но почему вы подумали, что вашего брата постигла та же участь?
Она медленно перевела на него взгляд.
– Не знаю… Почувствовала. С раннего детства воображение рисовало мне, как в этом доме случаются страшные вещи. А несколько дней назад я поняла, что час пробил… Я не знаю, как объяснить. Ты чего-то ждешь, и вот оно происходит.
Вэнс понимающе кивнул.
– Этот нездоровый старый дом может внушать самые причудливые мысли. Конечно, – добавил он мимоходом, – в случившемся нет ничего сверхъестественного.
Вперед выступил Маркхэм с ободряющей улыбкой.
– С этого момента здесь будут круглосуточно дежурить двое полицейских. Никто посторонний в дом проникнуть не сможет.
– Вот видишь, Ада, – вставил Вонблон, – бояться нечего. Теперь, главное, выздоравливай.
Девушка по-прежнему не спускала глаз с Маркхэма.
– Откуда вы знаете, что этот… человек – посторонний? – спросила она тревожно.
– На парадной дорожке оба раза обнаруживали следы.
– Следы? В самом деле?
– Никаких сомнений. Они очень четкие и принадлежат тому, кто в вас стрелял. Сержант! – Маркхэм кивком подозвал Хиса. – Покажите юной леди отпечаток.
Хис извлек из кармана коричневый конверт и вынул картонный след, сделанный Сниткином. Ада внимательно его осмотрела, и из приоткрытых губ вырвался едва слышный вздох облегчения.
– И, как изволите видеть, – с улыбкой добавил Вэнс, – ножки далеко не дамские.
Девушка вернула отпечаток сержанту. Она повеселела, из глаз исчез мучивший ее призрак.
– А теперь, мисс Грин, – продолжил Вэнс буднично, – мы хотели бы задать несколько вопросов. Прежде всего сиделка сказала, что вы заснули в девять. Это правда?
– Я притворилась, потому что мама много жаловалась, и мисс Крейвен устала. Я еще долго лежала.
– Но вы не слышали выстрела в комнате брата?
– Нет, к тому времени я, наверное, уже уснула.
– А до этого что-нибудь?
– Все ушли к себе, Спроут запер входную дверь. Больше ничего.
– Вы потом еще долго не спали?
Девушка силилась вспомнить.
– Может быть, с час, – произнесла она неуверенно. – Точно не знаю.
– Да, вряд ли больше, – подтвердил Вэнс. – Стреляли сразу после половины двенадцатого. И вы ничего не слышали? Никакого шума в коридоре?
– Нет… – На ее лице снова появился испуг. – А что?
– В одиннадцать с чем-то ваш брат Рекс слышал слабое шарканье и скрип двери.
Она опустила глаза и свободной рукой крепче сжала журнал.
– Скрип двери… – повторила Ада чуть слышно. – О! Рекс тоже слышал? – Ее дыхание участилось, глаза расширились, а губы приоткрылись. Она оказалась во власти пугающего воспоминания. – Я тоже слышала, как закрылась дверь! Теперь я вспомнила…
– Какая дверь? – спросил Вэнс, стараясь не выдавать волнения. – Вы можете сказать, в какой стороне?
Девушка покачала головой.
– Нет, звук был очень тихий. Я и забыла про него… Что же это значит?
– Скорее всего, ничего, – с напускным безразличием ответил Вэнс, чтобы развеять ее страхи. – Несомненно, сквозняк.
Но когда, задав еще несколько вопросов, мы покидали комнату, я отметил на лице девушки все то же выражение глубокой тревоги.
Мы спустились в гостиную. Вэнс был, против обыкновения, задумчив.
– Дорого бы я дал, чтобы выяснить, что знает или подозревает это дитя, – пробормотал он.
– Бедняжке пришлось нелегко, – ответил Маркхэм. – Ей везде мерещится опасность. Однако конкретных подозрений у нее нет, иначе она немедленно бы нам об этом сказала.
– Хотелось бы верить.
В течение следующего часа шел перекрестный допрос горничных и кухарки. Маркхэм подробно коснулся не только последних трагических событий, но и общего положения в семействе Грин. Были охвачены многочисленные эпизоды из прошлого, и он получил достаточно четкое представление об атмосфере в доме. Эта информация, однако, не имела ни малейшего отношения к расследуемым убийствам. Стало очевидно, что здесь всегда царили ненависть, раздражительность и злость. Картина, нарисованная слугами, была весьма неприятной, этакий отчет – обрывочный и несвязный, но от того не менее ужасающий – о ежедневных стычках, жалобах, язвительных словах, угрюмом молчании, ревности и угрозах.