Проклятие семьи Грин

Глаза девушки широко раскрылись, по телу пробежала легкая дрожь.

– Боже! Несчастье! Вы хотите сказать… – Ее голос сорвался. – Я знаю! Он убит!

Вонблон кашлянул и отвел глаза.

– Ада, будь мужественной. Тебе нельзя э-э… слишком расстраиваться. Видишь ли…

Ее лицо исказил страх.

– В него стреляли! Как в нас с Джулией. – Казалось, она завороженно смотрит на что-то ужасное, доступное ей одной.

Вонблон не нашелся, что сказать, и вперед выступил Вэнс.

– Мы не станем вас обманывать, мисс Грин, – произнес он мягко. – Вы совершенно правы.

– А Рекс и… Сибелла?

– С ними все в порядке. Но почему вы подумали, что вашего брата постигла та же участь?

Она медленно перевела на него взгляд.

– Не знаю… Почувствовала. С раннего детства воображение рисовало мне, как в этом доме случаются страшные вещи. А несколько дней назад я поняла, что час пробил… Я не знаю, как объяснить. Ты чего-то ждешь, и вот оно происходит.

Вэнс понимающе кивнул.

– Этот нездоровый старый дом может внушать самые причудливые мысли. Конечно, – добавил он мимоходом, – в случившемся нет ничего сверхъестественного.

Вперед выступил Маркхэм с ободряющей улыбкой.

– С этого момента здесь будут круглосуточно дежурить двое полицейских. Никто посторонний в дом проникнуть не сможет.

– Вот видишь, Ада, – вставил Вонблон, – бояться нечего. Теперь, главное, выздоравливай.

Девушка по-прежнему не спускала глаз с Маркхэма.

– Откуда вы знаете, что этот… человек – посторонний? – спросила она тревожно.

– На парадной дорожке оба раза обнаруживали следы.

– Следы? В самом деле?

– Никаких сомнений. Они очень четкие и принадлежат тому, кто в вас стрелял. Сержант! – Маркхэм кивком подозвал Хиса. – Покажите юной леди отпечаток.

Хис извлек из кармана коричневый конверт и вынул картонный след, сделанный Сниткином. Ада внимательно его осмотрела, и из приоткрытых губ вырвался едва слышный вздох облегчения.

– И, как изволите видеть, – с улыбкой добавил Вэнс, – ножки далеко не дамские.

Девушка вернула отпечаток сержанту. Она повеселела, из глаз исчез мучивший ее призрак.

– А теперь, мисс Грин, – продолжил Вэнс буднично, – мы хотели бы задать несколько вопросов. Прежде всего сиделка сказала, что вы заснули в девять. Это правда?

– Я притворилась, потому что мама много жаловалась, и мисс Крейвен устала. Я еще долго лежала.

– Но вы не слышали выстрела в комнате брата?

– Нет, к тому времени я, наверное, уже уснула.

– А до этого что-нибудь?

– Все ушли к себе, Спроут запер входную дверь. Больше ничего.

– Вы потом еще долго не спали?

Девушка силилась вспомнить.

– Может быть, с час, – произнесла она неуверенно. – Точно не знаю.

– Да, вряд ли больше, – подтвердил Вэнс. – Стреляли сразу после половины двенадцатого. И вы ничего не слышали? Никакого шума в коридоре?

– Нет… – На ее лице снова появился испуг. – А что?

– В одиннадцать с чем-то ваш брат Рекс слышал слабое шарканье и скрип двери.

Она опустила глаза и свободной рукой крепче сжала журнал.

– Скрип двери… – повторила Ада чуть слышно. – О! Рекс тоже слышал? – Ее дыхание участилось, глаза расширились, а губы приоткрылись. Она оказалась во власти пугающего воспоминания. – Я тоже слышала, как закрылась дверь! Теперь я вспомнила…

– Какая дверь? – спросил Вэнс, стараясь не выдавать волнения. – Вы можете сказать, в какой стороне?

Девушка покачала головой.

– Нет, звук был очень тихий. Я и забыла про него… Что же это значит?

– Скорее всего, ничего, – с напускным безразличием ответил Вэнс, чтобы развеять ее страхи. – Несомненно, сквозняк.

Но когда, задав еще несколько вопросов, мы покидали комнату, я отметил на лице девушки все то же выражение глубокой тревоги.

Мы спустились в гостиную. Вэнс был, против обыкновения, задумчив.

– Дорого бы я дал, чтобы выяснить, что знает или подозревает это дитя, – пробормотал он.

– Бедняжке пришлось нелегко, – ответил Маркхэм. – Ей везде мерещится опасность. Однако конкретных подозрений у нее нет, иначе она немедленно бы нам об этом сказала.

– Хотелось бы верить.

В течение следующего часа шел перекрестный допрос горничных и кухарки. Маркхэм подробно коснулся не только последних трагических событий, но и общего положения в семействе Грин. Были охвачены многочисленные эпизоды из прошлого, и он получил достаточно четкое представление об атмосфере в доме. Эта информация, однако, не имела ни малейшего отношения к расследуемым убийствам. Стало очевидно, что здесь всегда царили ненависть, раздражительность и злость. Картина, нарисованная слугами, была весьма неприятной, этакий отчет – обрывочный и несвязный, но от того не менее ужасающий – о ежедневных стычках, жалобах, язвительных словах, угрюмом молчании, ревности и угрозах.