Проклятие снежной королевы (СИ)

— Не передумал, — тихо сказал Май. «Но надеялся, что до этого не дойдёт!» — мысленно закончил он и, сделав над собой усилие, остановил поток мыслей.

Чтобы не происходило, он не будет ни о чём думать, только действовать. Решение принято, назад дороги нет. Он сдаст свой последний экзамен.

А экзаменаторов, похоже, будет много: первыми в помещение вошли все братья во главе с отцом семейства. Однако, как напрягают их эти пять процентов. Глупо! Что можно сделать в доме полном охраны, под прицелом камер и автоматов? Играть в героя бессмысленно, а он не рыцарь из романов, которые так любит Скворцова. Сейчас она это, наконец, поймёт!

Стоп! Хватит! Не думать! Он вошёл последним, борясь с желанием спрятаться за широкую спину Воропаева, но все как по команде расступились, пропуская его вперёд. Ангелина вскочила, затравленно глядя на вошедшую делегацию, потом узнала Мая, и бледное лицо на мгновение просветлело.

— Ну, как вы тут, Ангелина Сергеевна? — вежливо поинтересовался Геннадий Викторович. — Заждались, поди? Мы тоже! Ваш отец не торопится с ответом. Придётся сделать ему очередное внушение!

Девушка всё ещё пыталась поймать взгляд Мая, но он упорно отводил глаза и это пугало гораздо больше всего остального.

— Может, поговорите с ним сами? Давайте я наберу номер, а вы очень убедительно попросите его…

— Я не буду его ни о чём просить! — решительно перебила девушка. — Сколько вам повторять — это бессмысленно! Он никогда не пойдёт против принципов, тем более ради меня!

— Жаль, значит, придётся действовать жёстко.

Девушка вздрогнула — так угрожающе это прозвучало.

— Что вы собираетесь сделать?

— Сейчас мы здесь снимем небольшой фильм с вашим участием, — охотно объяснил Воропаев. — И отправим его многоуважаемому генералу Романову, возможно, тогда он заговорит по-другому.

Мужчина достал пистолет, девушка испуганно метнулась в сторону.

— Вы хотите…

— Я не хочу, детка. Поверь, мы все здесь этого не хотим, но выбора, похоже, нет. Не бойся, это будет просто царапина. Небольшое ранение на камеру, конечно, будет больно. Придётся потерпеть.

— А как же ваш первоначальный план, Геннадий Викторович? — безучастно напомнил Арбенин, имея в виду имитацию нападения маньяка. — Огнестрельное ранение туда никак не вписывается.

— Он отменяется! Сроки поджимают — сейчас это главное! — Воропаев вложил пистолет ему в руку. — А теперь твоя очередь, действуй, докажи, что достоин быть одним из нас! Арслан, снимай!

Ангелина никак не могла поверить в происходящее, всё было почти точь в точь как в том ночном кошмаре! Казалось, сейчас она проснётся и всё будет как всегда, исчезнут все эти люди и Арбенин медленно поднимающий пистолет.

— Май! — Она с трудом разлепила пересохшие губы, голос осел до шепота: — Что ты делаешь?!

Сейчас он смотрел прямо на неё.

— Прости. Мне, правда, жаль, но так уж вышло. — сказал чужой холодный голос, и девушка поняла — это не сон. Всё происходит на самом деле, и он сейчас выстрелит. Она невольно отшатнулась.

— Подожди, давайте её привяжем! — предложил кто-то из братьев. — Будет дергаться — он промахнётся.

Девушка вдруг разразилась громким истерическим смехом:

— Не надо меня привязывать! Я не буду убегать, только отвернусь. Ему так привычнее — в спину стрелять.

Ангелина одарила Мая презрительным взглядом и отвернувшись, застыла на месте, словно каменное изваяние. Она больше не боялась физической боли, не боялась смерти. Надежда погибла, и жизнь потеряла смысл. Душа кричала, рвалась, металась, задыхалась, будто искала выход из тела. Скорее бы уже всё закончилось!

Арбенин в который раз невольно восхитился смелостью этой девочки. Он чувствовал боль, которая сейчас разъедала её изнутри, чувствовал всю глубину её отчаяния. Или это была его собственная боль — теперь уже не поймёшь, а рука продолжала подниматься, и универсальная мантра «не думать», выручающая столько раз больше не действовала.

Он просто не может остановиться! Это ведь элементарная арифметика! Весы, на одной чаше которых вся его жизнь: родители, дед, Анита и десять лет кошмара, посвящённые ожиданию этой минуты! А на другой… Перед глазами поплыли картины недавнего прошлого: их бесконечные споры, раздражающие и забавляющие одновременно, неловкие объятия в машине, нежность в её глазах, приключение в кафе «У камина», мягкость губ, к которым он прикоснулся лишь однажды, когда привёз её спящую домой. Картина резко поменялась, и на какую-то долю секунды он увидел смеющуюся Ангелину в ослепительно-белом свадебном платье, уютную чистенькую кухню с закипающим чайником, новенькую детскую кроватку, увешанную яркими погремушками и синие глаза своей маленькой дочери, их дочери!

«Не думать! Не думать! Не думать!» — Май решительно нажал на курок, раздался громкий хлопок и его тут же скрутили, стоящие позади братья.

— Холостые патроны! — горько усмехнулся Арбенин.

Воропаев озадаченно разглядывал свой пиджак:

— Конечно, я ведь не сумасшедший! Были бы настоящие — уже бы остыл. В сердце целился, да, гадёныш? Всё-таки я был прав насчёт пяти процентов: ты не Стенька Разин — на бабу променял!