Проклятие ульфхеднара

В эту ночь никто не спал. Только Рагна, кажется, пребывала в странном забытьи, да только с открытыми глазами. Словно оставила тело здесь, а дух её унёсся куда-то далеко. Но надо было отдать ей должное: Асвейг и Лейви ещё были живы. Не пришлось идти выспрашивать травы: все оказались против этого. Да и, если верить словам рыбачки, которые она повторила не раз, то никакие снадобья всё равно не помогут. И выпить их отравленные уже не смогли бы. К тому же, негоже поднимать шум: ни к чему конунгу раньше времени знать о том, кого Ингольв собрался обвинить в случившемся. Хватит и слухов, что всё больше расползались по поместью. Конунг присылал своих людей — узнать, не нужно ли чего, какой помощи в таком несчастье. Но грозный вид Ингольва и остальных мужчин быстро отбил охоту любопытствующим шататься туда-сюда с праздным интересом.

Ингольв сидел на краю постели Асвейг, привалившись спиной к стене и безразлично смотрел на то, как догорают поленья в очаге. Эльдьярн, хоть и тоже не укладывался, а всё равно задремал, свесив голову на грудь. Блефиди так и сидел за столом, уперев ладонь в висок. Время от времени он касался перевязанного плеча, но на вопрос, как себя чувствует, только морщился. Всё ж за последний день ему заметно полегчало.

Ингольв то и дело одёргивал себя, чтобы не пойти к Мёрд, не потребовать с неё ответа тотчас же: больше такую подлость совершить было некому. Но лучше обвинить её во всём утром, перед глазами многих людей — пусть собственный муж судит её за всё. Теперь жалостливый вид, с которым она приходила недавно, её мольбы и уговоры — всё казалось только уловками. Он даже подумал было, что воительница изменилась, что душа её наконец стала мягче. Но нет: первый же день, и она уже снова пытается избавиться от той, кого всегда считала соперницей.

Показалось, к утру дыхание Лейви и Асвейг стало ровнее. Тело девушки, которое то и дело скручивало судорогами, расслабилось, хоть отголоски боли всё равно изредка проносились по нему. Ингольв тогда сжимал её холодную ладошку в своей и корил себя за то, что сделал днём. За то, что обрушил на неё столько грубости. И что только на него нашло? Но в тот миг страшная ярость не позволяла мыслить разумно. Жаль, что сделанного не воротишь.

Ему так и не удалось заставить себя хотя бы закрыть глаза, пусть ничем ни Асвейг, ни побратиму он помочь не мог. Самые тихие шорох, вздох, скрипение скамьи заставляли его вздрагивать в ожидании, что кто-то из них очнётся. Но самым ранним утром, когда обычный шум поместья ещё не заполнил двор, раздался размеренный стук в дверь. Сразу за этим внутрь заглянул Гагар. Он непонимающе нахмурился, заметив, что никто не спит и все почему-то сидят и молчат. Прошёл дальше, поглядывая на застывшую в неподвижности Рагну.

— Что случилось?

— А ты не слышал? — Ингольв отлип от стены и размял уставшие плечи.

— Меня вчера услали на весь день туда, где лес валят. Только к ночи вернулся да спать рухнул сразу, — Гагар мрачнел всё сильнее, кажется, начиная догадываться, что ничего хорошего ему не скажут.

— Лейви и Асвейг отравили, — буркнул со своего места Эльдьярн, потирая глаза. — Если бы не Рагна, они, может, уже умерли бы. Или мучались сейчас гораздо сильнее. А там, говорят, от болиголова через пару дней точно смерть. В собственном дерьме и рвоте.

Гагар окинул всех заторможенным взглядом, словно услышанное не укладывалось у него в голове.

— Почему именно их?

— Думается мне, отравить хотели только Асвейг, — Ингольв встал, напоследок погладив её по руке, словно она сейчас могла это почувствовать. — А Лейви просто отпил из предназначенного не для него кувшина.

— Мёрд? — Гагар скривился от отвращения.

Какая исключительная проницательность, будто он тоже знавал воительницу много лет.

— Верно, она. Больше некому.

— Я могу узнать, кто из рабынь принёс эту воду сюда.

Ингольв остановился у стола, слегка подвинув тот самый сосуд пальцами. Кружка, разбитая на множество осколков так и валялась на полу.

— Узнай. Хоть это нам не поможет. Слово рабыни ничего не значит на тинге.

Гагар кивнул, неотрывно рассматривая похожую сейчас на призрак Асвейг. Иногда его тяга к ней казалась полезной, иногда — опасной. А иногда просто пугала. Казалось, он одинаково мог как остаться верным девушке до конца жизни, так и убить её вдруг по какой-то одному ему ведомой причине.

— Я вообще пришёл сказать, что сегодня ещё затемно приехал Альвин Белобородый. И он уже прослышал, что ты тоже здесь. Так что жди встречи на сегодняшнем собрании.

— Ну, если всё и так паршиво, — Ингольв усмехнулся, поглядывая на Блефиди, — то паршивее уже вряд ли будет.

Может, оно и хорошо, что так случилось. Сейчас он уже остыл, но злость осталась, а потому всего его переполняли силы биться до конца: хоть в споре на тинге, хоть на мечах с противником. Буйный дух Фенрира, который притих в последнее время, не давал теперь покоя. Как будто требовал крови, уталения жажды, которой не случалось уже давно.

— Моё дело предупредить. Чтобы ты был готов.