Проклятие ульфхеднара

Она прижала к груди высохшие полотнища и ушла, не оборачиваясь, пусть и хотелось. Не успел, верно, принесший весть мальчишка отдышаться, как на ведущей к поместью дороге и правда показались всадники. Не так и много, как ожидалось: видно, Фадир всё же озаботился тем, что сейчас многие терпели лишения, и не стал тащить с собой большое сопровождение. Однако воинов при нём было достаточно для охраны: чтобы и лихой люд поостерёгся, и лицом чтобы в грязь не ударить, путешествуя едва не в одиночестве, точно рыбак какой.

Зная наверняка, что его пропустят, почти не придерживая шаг коня, Железное Копьё въехал на двор, окинул взглядом люд, что высыпал со всех углов любопытствуя или опасаясь. Выхватил одно интересующее его лицо — Ингольва, который тоже приблизился, отряхивая руки от древесной трухи. Викинг встал прямо перед носом крепкого мерина и вперился прямо в круглый глаз животины. Конь дёрнулся, встряхнув головой, словно угрозу почуял. Фадир перехватил повод, не ожидая такого выверта от него.

— Уж сколько раз здесь на вейцле бывал, а не знал, что когда-то увижу тебя на месте хозяина, — быстро сбросил лёгкое смятение конунг. — Сказали когда, не поверил сначала.

— А в жизни многое случается из того, чего мы не ожидаем, — Ингольв повёл плечом. — Я вот тоже одальбондом становиться не собирался. Но как-то так всё повернулось. Женился вот, хозяйство налаживаю.

Он обнял за плечо вовремя подошедшую к нему Хельгу. Асвейг встала позади всех, не высовываясь, как и советовал ей викинг, но и стараясь ничего не упустить. Фадир наконец спешился, бросил повод подоспевшему мальчишке и воинам своим махнул, чтобы в воротах не мялись. Встал перед Ингольвом и до того они твёрдо вперились друг в друга, что помалу стихли все шепотки кругом. Словно время застыло. И казалось всё, что вот сейчас повыхватывают они мечи да и сцепятся прямо на этом месте до смерти. Но дело известное: Ингольву того мало, чтобы просто конунга порубить. Ему до каждого его родича дотянуться нужно, каждому воздать за то, как братьев его убили, дома его лишили и вынудили скитаться. Никому из Фадирова рода он добра не желал.

— Что ж, — наконец проговорил Ингольв чуть звенящим от гнева голосом. — Раз прибыл ты в наши края, согласишься ли гостем моим стать? Самайн на пороге. Будет гуляние. А уж с конунгом, самими богами осенённым, праздник станет ещё радостнее.

И видно: ни одного слова из сказанного нельзя за правду принимать. Но раз уж под кров позвал, то и гостеприимство теперь нужно должное оказать. Хельга улыбнулась, подкрепляя предложение мужа истинно женским теплом. И Фадир, на неё глядя, заметно смягчился. Только пошарил по толпе напоследок вопросительным взглядом. Асвейг неосознанно в сторону шагнула: за спину чью спрятаться. Почувствовала неким чутьем, что её ищет. Но зоркие глаза конунга быстро выцепили её среди остальных. Фадир хмыкнул, чему-то немало удивившись.

— За честь приму в твоём доме остановиться, Ингольв Радвальдссон. И праздник справить.

Викинг развернулся полубоком, жестом приглашая конунга в дом. Тот поправил отягчённый оружием пояс и пошёл вперёд. И хорошо, что не видел, какой тяжёлый взгляд Ингольв припечатал ему в спину.

Долго они о чём-то говорили в доме без посторонних глаз. И как кто ни пытался разведать, какие дела сейчас между ними завязываются, так ничего и не вышло. Да и прохлаждаться некогда. К ночи надо было ещё многое подготовить. И, снова увлекшись оставленными было заботами, никто не заметил, как Ингольв с Фадиром наконец вышли во двор. Конунг людям своим приказ дал помогать с подготовкой к празднованию. А сам пошёл поместье обходить: Асвейг только и видела, как скрылись они с викингом среди построек. И так внутри замерло: не поддался бы кто из них гневу, не напал бы один на другого. Всяко может случиться.

Далеко было до вечера, да показалось, быстро смеркаться начало. Зато расставили во дворе столы к нынешнему пиру, украсили лодки, что вдругорядь поведут гостей к храму на острове: воздать должное богам и разжечь новый огонь в знак начала нового круга, столкновения Света и Тьмы. Кипели над разведёнными тут и там кострами котлы с кашей и чудом раздобытой Ингольвом к самому празднику ягнятиной. Люди разбрелись по своим углам: принарядиться. И Асвейг достала снова то платье, что на свадьбу Ингольва надевала. Нехорошо стало на душе от его вида, да другого она пока не успела себе смастерить: не до того было. Она натянула его на себя, волосы прибрала, чтобы не трепались на ветру, не пушились. Хельга, что неподалёку от неё тоже охорашивалась, посмотрела искоса, губы сжала, словно удерживая какой вопрос. Показалось, смолчит, но всё же заговорила:

— Вот смотрю я на тебя, Асвейг, — она вздохнула, покрывая голову платком, как и должно замужней женщине, — скажи, что же вас с Ингольвом связывает? Не верю я, что ты всего лишь спутница его, как Эльдьярн или Лейви…

— А тебе зачем о том знать? — та пожала плечами, поправляя фибулу. — Что бы ни было, теперь ты его жена. И в твоей заботе так делать, чтобы ей и остаться.