Проклятие василиска

– Но я не была в мире фениксов, – вздохнула я. – Мы с ребятами оказались на пограничье миров. Там ничего нет, лишь туман. И это межмирье тянет все силы. Мы едва успели вернуться. Точнее, ребята. Со мной бы ничего не стало, умерла бы и умерла… Возродилась бы снова. Наверное… – Тут я горько усмехнулась. Как же дико это звучало! Могла ли я подумать, что когда-нибудь буду говорить подобное? – До сих пор не могу поверить, что я… – но слово «феникс» применительно к себе так и не смогла произнести.

– Да, это невероятно. – Голос ректора тоже стал глуше и словно охрип. – Все, что рассказал Вилли, на первый взгляд казалось выдумкой.

– Нет, это точно не выдумка. Теперь я это знаю наверняка. Там, в межмирье, меня встретила моя тетя, – призналась я. – Во всяком случае, она так представилась. Я не могла видеть ее, только слышать… Она рассказала, что у меня есть родители и сестры с братьями. И они ждут меня. Просила вернуться к ним поскорее.

– И почему вы не пошли с ней? – спросил Мадейро, стоя ко мне вполоборота.

– Я не могу попасть к фениксам так просто, потому что за время своего нахождения здесь утратила с ним нужную связь, а чтобы ее вернуть, мне надо… переродиться, – выдохнула я.

– Переродиться? – Ректор все же повернулся ко мне. – Это то, о чем говорил Вилли? Вы должны…

– Умереть, – закончила я за него.

– И что вы собираетесь делать? – после некоторой паузы поинтересовался он.

– Не знаю…

В комнате вновь повисло молчание, напряженное и почти невыносимое. На глаза вдруг набежали слезы, запершило в горле.

– Я, наверное, пойду, – произнесла я, торопливо поднимаясь с постели. В пышных юбках это было не так-то просто, однако мне все же удалось встать на ноги. Правда, удержаться на ногах не смогла, от резких движений тело вновь налилось слабостью, а в голове зашумело. Я покачнулась, но упасть мне не позволили.

– Вы с ума сошли? – Ректор одной рукой обнимал меня за талию, а другая поддерживала под локоть. Только от такой близости голова закружилась еще сильнее. – Вилли сказал, что вам нельзя вставать до утра. Снова упасть в обморок захотели?

Мой взгляд остановился на его руке.

– Вы снова в перчатках. Разве в этом теперь есть необходимость? – тихо спросила я.

Он не ответил, зубами стянул перчатку и отбросил ее в сторону. Затем вновь осторожно коснулся моего локтя. Медленно и почти невесомо провел пальцами по руке до плеча. Я тотчас покрылась мурашками и взволнованно затаила дыхание. А его пальцы уже скользили по моей шее вверх, словно изучая. Вот линия подбородка… щека… скула… и снова вниз, к губам. Несколько бесконечно долгих секунд… Судорожный вздох – и его губы оказались на моих. Но тут же замерли, будто в нерешимости проверяя. Тогда я сама приоткрыла губы навстречу – и чуть не задохнулась от обрушившегося поцелуя. Меня целовали жадно, торопливо, почти безумно, но этот напор не пугал, напротив, пробуждал ответную жажду, заставлял дрожать всем телом и прижиматься все теснее к груди ректора, оплетая его шею, зарываясь пальцами в волосы. И даже когда я ощутила саднящую боль на губе, не отпрянула. Но это сделал сам Мадейро.

– Прости, я слишком несдержан! – Он осторожно слизнул капельку крови с моей прокушенной губы, затем порывисто притянул меня к своему плечу, сжал в объятиях. – Я просто слишком желал этого, но даже не надеялся, что смогу это сделать – поцеловать тебя.

– На мне ведь все заживает в считаные секунды, забыли, господин ректор? – Я усмехнулась, утыкаясь носом ему в плечо.

– А ну, покажите, тэра Гранд… – Он взял меня за подбородок и приподнял его. – Действительно, ничего нет. Значит, можно продолжить…

Последующие поцелуи были уже ласкающими и неспешными и оставляли пылающие следы не только на губах, но и на лице, шее, ключицах, а я млела, млела под ними и не верила, что это и правда происходит со мной.

– Я не хочу тебя отпускать, но, если желаешь, могу все же проводить тебя в твою комнату, – прошептал Мадейро, в какой-то миг все-таки оторвавшись от моих губ. – Но лучше останься здесь. Мне так будет спокойнее. Обещаю, что буду сдерживать свои низменные порывы. – Он улыбнулся, заметив мое замешательство. – Дальше поцелуев дело не зайдет, клянусь.

Итан понимал, делая такое предложение, что его самого ожидает мучительная ночь. Но еще мучительнее она будет, если он отпустит Паолу. Расстаться с ней сейчас казалось ему подобно смерти. Да, это было похоже на одержимость, но Итан ничего не мог с этим поделать. Паола Гранд ворвалась в его жизнь живительным вихрем, возродила в нем то, что, казалось, давно умерло, заставила снова дышать… Возможно, позже, когда он свыкнется с этим, поверит, что все это правда, а не сон, буря в его душе уляжется и он сможет наслаждаться всем с уверенным спокойствием и без страха потери. Но пока слишком много чувств бушевало в нем, не желая успокаиваться.