Проклятое дитя (СИ)

   – Предупреждаю: только посмей отлучить меня от брата, только рыпнись в этом направлении – и конец придет тебе. А ты знаешь, что я добьюсь своего, – угрожающе прищурился юноша, до ужаса напоминая в этот момент своего жестокого и ужасного отца. – И угадай, кого послушает император?! А моей фантазии нет предела, – язвительно улыбаясь, добавил он. – Так что сиди и не дергайся. Себе же сделаешь хуже.

   – Отродье! Ублюдок! – шипела злобно девушка, сжимая кулаки и скрипя клыками от осознания собственного бессилия. – Ты еще пожалеешь!

   Хасин только хмыкнул, резко разворачиваясь и выходя из спальни императрицы.

   А в это время сам император спускался глубоко под землю – темными переходами, освещенными лишь тусклыми факелами, крутыми каменными лестницами, которые рассыпались в крошки от его шагов – настолько древними были. Не сводя взгляда с личика младенца на руках, не прекращая улыбаться – впервые не в силах контролировать свое счастье и нежность, что переполняла его сердце, мужчина шел вперед, даже не глядя под ноги. Нечто подобное он чувствовал и тогда, когда двадцать лет назад шел по этому же пути, неся в руках Хасина. Но тогда это было впервые, а потому сильней. Сейчас эмоции были уже знакомыми, но все такими же волнительными.

   Очередной поворот и перед императором открылась пещера. Большая, освещенная все теми же пресловутыми факелами и только, отчего по углам клубилась тьма и, казалось, что она живая и шевелится. Возможно, так и было. Замерев, мужчина пристально смотрел по сторонам, пытаясь угадать, откуда же появится предсказательница. И как всегда ее появление было резким: она материализовалась прямо перед ним. Уродливая до невообразимости, источающая отвратную вонь, она протянула морщинистые руки к младенцу в его руках, которого он бережно передал ей.

   – Поздравляю, мой император, – проскрипел не менее мерзкий, чем внешность, голос старухи.

   – Благодарю.

   – Твой сын, наследник, – медленно двигаясь по кругу и качая младенца на руках, произносила предсказательница.

   – Расскажи, – приказал Алиман, стоя на том же месте, следя за ними лишь глазами – ему не пройти в пещеру.

   Никому не войти в святая святых этих пророчиц: Каори – Прядущие Нити Судьбы. Каждого младенца приносили к ним, чтобы узнать его судьбу. Ритуал, традиция – не было названия. Просто так было всегда.

   – Кассиан – это имя ты выбрал для него, верно?

   – Верно, – подтвердил мужчина, не сводя ожидающего взгляда со старухи.

   – Долгожданный наследник всей империи, – скрипел голос женщины, эхом отдаваясь от стен, что делало его громогласным и пронизывающим. – Но не так любим как Хасин. Он – свет твоей жизни. И так будет всегда.

   – Кассиан, – напомнил император, хмурясь при упоминании своего первенца.

   – Один – твое наследие, другой – проклятие, – будто не слыша, продолжала вещать старуха, – но самое драгоценное. Один – твой свет. Другой – твоя жизнь. Один – любим и боготворим. Другой – презираем и ненавидим. Один – твоя сила. Другой – твоя слабость. Их жизнь – одна на двоих. Их Судьба – одна на двоих. Их счастье – одно на двоих.

   Алиман непонимающе и напряженно слушал Каори, не сводя с нее взгляда. Принц на ее руках затих и уснул.

   – Кассиан, – снова напомнил император, уже теряя терпение.

   Старуха оторвала взгляд от младенца и, искривив сгнившие губы в подобии улыбки, бросила на гостя короткий взгляд, через миг возвращая его мальчику.

   – Он – твое великое наследие. Его ждет светлый мир, светлая жизнь. У него будет сила, равная твоей. У него будет власть, равная твоей. У него будет уважение, равное твоему. У него будет любовь, которая когда-то была у тебя. И именно эта любовь станет его даром, станет его благословением, станет его счастьем. Станет его проклятием.

   Каори замерла на месте и замолкла, а потом вдруг затряслась всем телом, будто в припадке судороги. Изо рта полилась пена, а глаза закатились. С отвратительным хрустом она запрокинула голову, вперив безумный взгляд вверх. Голос стал еще более ужасающим и скрипучим, потусторонним.

   – Две равных ликом. Две равных сердцем. Одна светла, другая тьма. Что свет несет та станет миром – для сильного лишь суждена.

   Император в удивлении следил за этим пророчеством. Не просто нить судьбы, а будущее – реальное будущее. Большая редкость, ведь никогда точность не была прерогативой Прядущих Нити.

   В одно мгновение старуха вернулась к своему первоначальному состоянию, и императору на миг подумалось, что ему просто показалось то, что он увидел и услышал. Но вот старуха посмотрела снова на него.

   – О ком ты говорила?

   – Девушка.

   – Кто она?

   – Тебе не понравится, мой император, – мерзко хихикнула пророчица.

   – Говори, – нахмурился мужчина.