Проклятое созвездие

— Вся наша жизнь — шахматная партия, — уклончиво ответил адвокат, но Боб Даркман заметил в глазах Ларгенштайна возникший к разговору живой интерес.

— Кажется, в шахматах, когда партия подходит к концу, это называется эндшпиль? — осведомился Даркман.

Адольф промолчал.

— Как я выяснил из самоучителя по шахматам, — продолжал Даркман, — даже, казалось бы, в безвыходных ситуациях один сильный ход может спасти партию.

Адольф не ответил

Боб нагнулся к адвокату.

— Адольф, мы с тобой познакомились еще до того, как я встретился в первый раз с Фаризетти. Скажи, ты до сих пор зажигаешь боссу сигары и подносишь пепельницу? — В глазах адвоката вспыхнули холодные огоньки. Довольный собой Даркман откинулся на спинку сиденья машины.

— Вы совершенно правы, — ответил Адольф, голос его оказался на удивление сдержанным, — ваша партия в эндшпиле, господин Даркман. — Он в упор буравил взглядом председателя Профсоюза докеров. — Но чтобы сделать «сильный ход», вы должны определиться, кто вы — игрок или всего лишь фигура на доске. Если вы фигура, готовьтесь к жертве, господин Даркман. А если вы игрок — жертвуйте сами. — Адвокат впервые отвел взгляд в сторону и посмотрел в окно флаера, где показался особняк Фаризетти. — Мы подлетаем.

— А кто вы, господин Ларгенштайн? — спросил Даркман.

— Я? — Адольф улыбнулся. Зубы блеснули, как лезвие опасной бритвы. — Я игрок, господин Даркман.

Луи Фернандо Фаризетти, как и всегда, встретил Боба в кабинете на третьем подземном этаже своего особняка. Здесь ничего не изменилось с той самой минуты, как Боб Даркман несколько десятилетий тому назад переступил порог этой комнаты. Все тот же большой овальный стол в центре с дюжиной стульев вокруг и кожаным креслом во главе, за высокой спинкой которого на стене висела картина в золотой массивной раме, с изображением дремучей лесной чащи и поросших бурой шерстью зверей, ползущих по поваленному дереву. От мрачного полотна, как и прежде, веяло жутью. Слева от дверей, приставленный к стене, стоял все тот же огромный кожаный диван, напротив которого, с другой стороны стола находились книжные шкафы с томами Большой медицинской энциклопедией в позолоченных переплетах. Воздух, как всегда, был пропитан тяжелым ароматом выкуренных сигар.

— Друг Боб! — распахнув навстречу вошедшему объятия, воскликнул Фаризетти.

Мясник подошел к Даркману и похлопал его по плечам.

— Рад тебя видеть, присаживайся, — показывая на диван, сказал он и сам сел на другой край.

Адвокат в это время занял стул возле стола.

— Я не надолго, Лу. У меня мало времени, — сообщил Даркман, воспользовавшись предложением.

— Покажи мне человека, у которого его много, — заметил Фаризетти.

Он посмотрел на Адольфа, который моментально поднес боссу коробку сигар. Фаризетти придирчиво выбрал из множества сигар понравившуюся и стал вертеть ее над ухом, переминая пальцами.

— Вот, например, Новый Император Иван Штих, — Фаризетти принялся вертеть сигару у другого уха, — такой молодой и уже покойник. Вот у кого теперь будет много времени. Ха-ха-ха!

— Новый Император мертв? — удивился Боб Даркман.

— Адольф, расскажи, как это было, — посмотрев на адвоката, приказал Фаризетти.

— Снайпер вышиб ему мозги прямо на лестнице возле концертного зала, босс. Стрелял лучший профессионал. Разрывная пуля была выпущена из магнитной винтовки с пролетающего мимо флаера. Служба безопасности ничего не успела сделать.

— Много было крови?

— О да, босс. Она залила все вокруг. Ступени, журналисты, случайные свидетели — все было в крови Нового Императора.

— Отлично, Адольф, — похвалил своего помощника Фаризетти. — Через несколько минут на ППК очередной выпуск новостей. Я хочу посмотреть на это.

— Мне плевать на Штиха, что с бомбой, Лу? — несколько раздраженно задал волновавший его вопрос Даркман.

— С бомбой? — переспросил Фаризетти. Он поднес сигару к другому уху и снова принялся мять ее, слушая хруст табачного листа.

Было непонятно, чем больше наслаждается Луи Фернандо Фаризетти — хрустом табака под пальцами либо возникшей паузой в разговоре.

— Мне очень жаль. — Фаризетти откусил кончик у своей сигары и в полной тишине выплюнул его на золотую пепельницу в руках Адольфа. — Боб, ты сделал ставку и проиграл. Прими свое поражение с честью. Ты был хорошим другом. — Фаризетти прикурил от зажигалки, которую поспешно поднес своему боссу адвокат. — Мы могли бы даже дружить семьями. — Фаризетти выпустил облако дыма. — А теперь у тебя мало времени. Тебе нужно идти на свою последнюю пресс-конференцию. — Говоря заключительную фразу, Фаризетти даже не посмотрел на «своего друга», сейчас его интересовала только сигара.

Даркман был в шоке. По воле этого человека он ввязался в рискованную игру, поставил на карту все, чего достиг за годы упорного труда и интриг. Поверил обещаниям «мясника», а теперь оказался ненужным, как обглоданная кость.