Проклятые чувства

— Скажи, Саша, а ты, может, знаешь, с кем дружил дядя Коля, помимо Глеба Исайкина?

— Подожди… — Саша явно о чем-то задумался, — Глеб Исайкин… Его же похоронили давеча.

— Верно, — кивнула я.

— Странной смертью он умер, я слышал. В лесу его нашли. И не в обычном нашем лесу, а в «проклятом», куда практически никто не ходит. Подожди… но Исайкина никто не убивал. Или?..

— А почему ты подумал, что его убили? — тут же спросила я.

— Не знаю, — он передернул плечами.

На улице уже стало рассветать. Сельская жизнь начинала оживать, давая о себе знать пением петухов, отдаленным лаем собак, мычанием коров.

— Я тебе сейчас еще кое-что расскажу. Но обещай мне в очередной раз, Саша, что не будешь болтать в селе.

— Обещаю, — заверил он меня, и я увидела, как заинтересованно блеснули его глаза в полумраке крыльца.

— На Глеба Исайкина тоже кто-то пытался навести так называемую порчу. В его вещах был найден точно такой же подклад, как и у Николая Лазарева.

— Ничего себе, — произнес Саша и открыл рот от удивления. — Это что же получается, двоих стариков кто-то решил свести с белого света. Ох… не зря люди говорят, у Исайкина лицо черное было и перекошенное. Неужели порчи реально работают? Ну и дела!

— Не знаю, работают или нет, но кто-то явно приложил к этому руку. Не могут же подклад и записка с заговором на смерть сами по себе оказаться в вещах умерших. Это явно кто-то сделал. Двух пожилых мужчин, как ты выразился, явно кто-то решил свести с белого света. Вот и интересно, чем и кому помешали два пенсионера, что их решили убрать таким необычным способом.

В начинающемся рассвете было видно, как вытянулось лицо парня. Его нижняя губа слегка отвисла, что явно говорило об удивлении и мыслительном процессе одновременно.

— А дядю Колю, ты говоришь прям убили? Как это произошло? — через минуту спросил он.

— Его стукнули тяжелым предметом по голове.

Саша ойкнул, почесал в затылке, пробурчал что-то непонятное на своем мордовском, потом обратился ко мне с вопросом:

— И ты считаешь, эти смерти как-то связаны между собой?

— Вряд ли это совпадение. Либо у Лазарева был не один враг. Здесь на него и его друга кто-то наводил порчу, а в Тарасове некто другой приложил руку к смерти мужчины. Но я уверена, что эти две смерти как-то связаны между собой. И я должна найти эту связь. Поэтому пытаюсь выяснить, с кем еще дружил и тесно общался Николай Лазарев.

— Хм?.. В том-то и дело, что дядя Николай тут давно уже не жил. Я даже не могу припомнить, с кем он тесно общался. Но с дядей Глебом они точно были друзьями, с самого детства.

— С самого детства… — задумчиво произнесла я. — Слушай, а может, твоя тетя Раиса что-то знает о них? Ведь она, как я поняла, всю жизнь здесь живет.

— Да, но… Она чистая мордовка и всю жизнь прожила в мордовском конце села. Поэтому вряд ли что-то знает подробно из жизни людей с русского конца. Но я спрошу у нее. И придется мне ей рассказать, кто ты и зачем сюда приехала. Ты не против?

— Не против. Расскажи. Думаю, после этого она перестанет держать на меня зло.

Саша усмехнулся.

— Тебе, Татьяна, нужно рыть тут, в русском конце села. Найдутся люди, которые тебе смогут что-то рассказать. Могу подумать и посоветовать, к кому можно обратиться. Знаешь, можно сходить к нашему бывшему директору школы, ему уже под семьдесят, но дедок еще в адеквате, может, что-то и расскажет. Он в свое время был также директором нашего небольшого пионерского лагеря, который закрыли еще в семидесятых. Вот тут раньше жизнь кипела, не то что сейчас.

— Хорошо, Саша, давай ты хорошенько подумаешь, с кем мне было бы полезно здесь пообщаться, и завтра… точнее, уже сегодня, но чуть позже, примерно после обеда, мы встретимся, и ты мне предоставишь список, и желательно с адресами. А сейчас я хочу хоть немного поспать, у меня глаза слипаются.

— Эх… Вот ты соня! Ладно, — Саша поднялся со ступенек крыльца, — пойду тогда, отдыхай. И не злись за меня за мою ночную выходку.

— Не злюсь. Но обещай, что поможешь мне.

— Угу, чем смогу… Кстати, пойду сейчас к своему приятелю Ваське, навещу его. Третий день чувак в себя прийти не может. Напугался до смерти. А все из-за чего? Из-за самогонки. Хотя раньше с ним такого не было. Но это будет уроком, нефиг пить и бродить там, где не положено, особенно по ночам.

— Что же его так напугало? — машинально спросила я и зевнула.

— Да возвращался поздно вечером с Березников, это соседняя деревня, поддатый был. Баба у него там живет, повадился туда ходить, а она спаивает мужика, гадина… В общем, возвращался он поздно вечером, поругались они, вот он и поплелся обратно в Каймар. А дорога там через лес. А по правую сторону этот наш «проклятый лес», гори он синим пламенем! Так вот… Идет он пьяный и злой из этих Березников и видит, как монашка какая-то среди деревьев бродит да свечку в руках держит. А лицо у нее бледное, как у смерти… Ну это с его слов.

Сашка замолчал, видимо, ожидая от меня какой-то реакции. Я же красноречиво молчала, ожидая продолжения рассказа, который меня сразу же заинтересовал.

Через минуту он продолжил: