Проклятые места планеты

Впрочем, его загадочное исчезновение вскоре перестало кого бы то ни было волновать и наводить на ужасные размышления. Пришельцы с закопченных фабричных окраин и матросских кубриков без долгих затей выкинули из пансиона всю благородную публику.

Новое время родило новые легенды: в 1920-х годах революционеры рассказывали о призраке застреленного в Смольном «буржуя». На смену военному коммунизму пришли суровые тридцатые годы, а 1 декабря 1934 года в Смольном был убит первый секретарь Ленинградского обкома ВКП(б) Сергей Киров.

Информация о том, кто убил Кирова, не являлась тайной: инструктор историко-партийной комиссии Института истории ВКП(б) Леонид Николаев. Но вот почему он это сделал, достоверно смогли установить только в 2009 году, когда были рассекречены дневники Николаева.

При Иосифе Сталине утверждалось, что Николаев состоял в подпольной зиновьевской организации, возглавляемой «ленинградским центром». Никита Хрущев же полагал, что убийство было совершено по приказу Сталина. А по городу вовсю ходили слухи, что Киров, большой любитель женского пола, в частности балерин Мариинского театра, крутил роман и с женой Николаева, работницей обкома Мильде Драуле. И лишь из опубликованных дневников Николаева стало ясно, что убийство – это месть за исключение из рядов большевиков и отказ дать путевку в санаторий, хотя Николаев давно жаловался на больное сердце.

Нарушение партийной дисциплины, за которое Николаева исключили из партии, состояло в том, что, когда в Институте истории партии шла «мобилизация коммунистов на транспорт», Николаев ехать в долгосрочную командировку отказался, ссылаясь на плохое здоровье и наличие двоих детей.

Естественно, исключенный из партии не мог работать в Институте истории ВКП(б). После увольнения из института Николаеву подыскали место на заводе, но ему категорически не понравилась и новая работа, и новый статус пролетария. В дневнике он писал: «Хоть самого себя ешь – нет ни денег, ни продуктов. Для себя у них (у партийных лидеров) – гаражи с автомобилями, а для нас – сырой хлеб».

Через некоторое время Николаев все же был восстановлен в партии, но на престижную партийную работу вернуться ему так и не позволили. Чувство обиды все росло, и недовольный товарищ, сравнивая себя с народовольцами, начал тщательно разрабатывать способ убийства.

1 декабря 1934 года он зашел в Смольный и попросил у сотрудников пропуск в Таврический дворец, где должен был выступать в тот день Киров. Но случайно встретил Кирова до выступления, когда тот шел по длинному коридору третьего этажа к своему кабинету. Перед кабинетом секретаря был маленький коридорчик, вот там-то Николаев и выстрелил в затылок первому секретарю обкома. Выстрелил из своего револьвера, который хранился у него еще с комсомольских времен. На звук выстрела из соседних кабинетов тут же выбежали люди. Леонид Николаев попытался покончить с собой, но ему не дали.

Интересно, что у Кирова был специальный охранник, оперкомиссар Борисов, в обязанности которого входило сопровождать вождя по Смольному. Шел он за шефом и в этот раз, но на небольшой дистанции, и потому не успел предотвратить убийство. Судьба Борисова тоже весьма загадочна: на следующий день после убийства он ехал в кузове грузовика НКВД, но тот неожиданно врезался кузовом в стену дома, и оперкомиссар погиб.

В Ленинграде ходили легенды о том, что Сергей Киров обходится без охраны. Но на самом деле в его охране работали девять человек, и тому есть документальные свидетельства. Можно было бы сделать вывод, что охрана была профессиональной, если бы не нелепое убийство питерского вождя.

Прошло чуть более года, и по городу пополз слух о том, что по ночам в коридорах Смольного появляется призрак убитого. По легенде, первым его увидел начальник смольнинского АХО в 1935 году.

– Идет как живой, только холодом от него веет и затылок, куда пуля вошла, раздроблен и весь черный от крови, – по секрету рассказывал он своим друзьям.

Истории и слухи о призраке Кирова множились с каждым днем, доводя до бешенства большевистских чинов и сотрудников аппарата НКВД.

Во время войны призрак Кирова видели особенно часто. Обычно его силуэт – темный и неподвижный – появлялся на крыше Смольного. Поначалу фигуру принимали за фашистского парашютиста и вели по ней прицельный огонь. Однако вскоре один из офицеров охраны через оптику снайперской винтовки отчетливо рассмотрел в отблесках пожаров характерный кировский зачес, знакомые черты лица, солдатскую гимнастерку и широкий ремень. Практически всю войну призрак Кирова находился на крыше. Бывало, командир батареи ПВО, защищающей Смольный, глянет наверх и кричит артиллерийским расчетам:

– Киров с нами, ребята! – и зенитчики еще яростнее бьют по фашистским самолетам.