Проклятые туманом (ЛП)

Когда они понадобятся мне, под галереей есть встроенный в стену шкаф. Там много стеклянных банок.

Да, при всей моей наивности, что следует искупить свои грехи на этом острове, я упустил из виду два факта.

Во-первых, моя власть над туманами, а во-вторых, шкаф с банками. Прошло десять лет, прежде чем в гавани затонула лодка. Кувшины звякнули, требуя моего внимания.

Я откупорил одну, и душа залетела туда. Гул наполнил комнату, словно он был удовлетворен. А я тоже ощутил легчайшее умиротворение. Вкус надежды, осознание того, что я смогу освободиться от проклятия, не губя души.

В конце концов, моря ненасытны. Моряки и рыбаки постоянно пропадают в нем. Но не так много, как я считал. Оказалось непросто. До этого лета я собрал еще две души. А летом, наконец, цифра увеличилась до четырех.

Четыре души за сто лет. Я редко использую математику, но подсчитать сумму могу.

Мне потребуется 20 496 лет, чтобы собрать нужное количество.

Дольше, чем ход письменной истории человечества, чем существование человечества. Поэтому — совершенное проклятие. Выполнение условий казалось вполне возможным. Надеялся, что смогу сохранить свою душу и нравственность. Просто оставить все как есть и извлекать пользу.

Но нет — на моей территории не так уж много трагедий.

Даже если бы я решил переступить через себя и научиться наслаждаться убийством невинных, должен быть честен: в «Сломанном Клыке» мало душ. Если я заберу их разом, их семьи покинут мои владения. Никого не окажется рядом. Очень расчетливое и умное проклятие. Двадцать тысяч четыреста девяносто шесть лет.

Прошло всего сто лет, а я уже устал от тишины, магии, подарков, доброты, великодушии, чести и от себя. Вцепившись в перила, думаю, может, перекинуться через них. Ребячество, глупая драма без зрителей, и что еще хуже, это не будет иметь ни малейшего значения.

Лампа скрежещет позади меня, непрерывно вращаясь. Ее жар опаляет — чувствую его. Но мое тело не прерывает свет. Я нематериален.

Души на пляже не подозревают, что я наблюдаю за ними. Желаю их. Замышляю что-то против них. Невежественные, все до единого — они танцуют, колеблются. Они достаточно далеко, поэтому я не могу наслаждаться их музыкой или подслушивать разговоры.

Сейчас я ненавижу их больше всего на свете. И я безмерно счастлив, что она думает обо мне. Мне не потребовалось много времени, чтобы передумать. Совершить то, чего я поклялся никогда не реализовывать. Всего сто, но это ерунда перед перспективой провести еще двадцать тысяч четыреста девяносто шесть лет?

Глава 7

Уилла