Проклятые земли

Поглядев туда, я увидел, как раздатчик в компании еще двух мужиков увлеченно обыскивает тела, вытряхивая все подряд — монеты, амулеты, украшения, оставляя пострадавшим только оружие и одежду. Выходит, зря я сочувствовал трактирщику, за разбитую посуду он возьмет с драчунов с лихвой. Однако возвращать найденный кошелек я не стал, под неодобрительный взгляд искателя засунув его себе в карман. За моральный и физический ущерб! Ведь досталось мне неслабо — до сих пор звон в ушах стоит.

Вскоре к нам подошли Дорак с Сишком, и Лашт принялся рассказывать им о моих боевых успехах. Кстати, двое моих противников к этому времени успели прийти в себя, но права качать не стали и решили ретироваться подальше. Искатели еще несколько минут хвастались друг перед другом своими похождениями, а когда им надоело бесчисленное количество раз переспрашивать: «Нет, ну ты видел, как я его?», веселая компания вместе со мной покинула трактир, работники которого начали выносить лишенных ценных вещей пострадавших на улицу и приводить общий зал в относительный порядок.

Выйдя за порог, компания куда-то потопала в довольно бодром темпе, на ходу перебрасываясь непонятными шуточками. Отмахав с ними пару кварталов, я догадался поинтересоваться их целью и выяснил, что приятели пожелали перед выходом посетить один из борделей Ирхона, чтобы спустить там последние денежки. Сердце (а вернее, другой орган) настойчиво потянуло меня следом, но доводы разума оказались убедительными, и я решил расстаться с приятелями под предлогом острой необходимости закупить продукты в дорожку. Мой поступок они не одобрили, но насильно тянуть за собой не стали. Лишь Дорак напоследок сказал, что завтра с рассветом будет ждать меня у восточных ворот.

Простившись с искателями, я спросил у первого попавшегося прохожего, где в Ирхоне находится торговый квартал. Тот посмотрел на меня с большим удивлением, но указал направление, в котором я и потопал. Ведь моя отмазка не была ложью, к предстоящему походу стоило основательно подготовиться. Да и деньги у меня появились — теперь можно было не скупиться. Вспомнив о них, я достал трофейный кошелек, пересчитал монеты и добавил к ним свои. Неплохо, даже с учетом выпитых сотрапезниками кувшинов, два с половиной золотых! Возможно, после приобретения всего необходимого останется еще и на поход в бордель. Хотя, если честно, мысль о том, чтобы снять попользованную сотнями (если не тысячами) искателей путану, особо привлекательной не показалась.

Вскоре я понял, почему прохожий так на меня смотрел. Торговый квартал был огромным, он занимал добрую четверть Ирхона и встретил меня небывалым шумом. Зазывалы надрывали голосовые связки, старательно рекламируя товар, торговки спорили до хрипоты, сражаясь за каждый медяк, а кто-то кричал: «Держи вора!» Последнее заставило меня спешно переложить кошелек во внутренний карман, так как я знал не понаслышке, насколько умелыми могли быть карманники.

Квартал оказался большим и разным, лотки и прилавки чередовались с лавками, а по улицам ходили старушки, предлагая покупателям пирожки и квас. Короче — все как на Земле, даже ностальгия проснулась. Пройдя сотню метров, я понял — здесь можно найти все, что угодно. Глаза разбегались от разнообразия товаров, а руки так и чесались приобрести что-нибудь не особо нужное. Так, не удержавшись, в одежной лавке я купил себе куртку. Добротную, из материала типа джинсы, с двойным швом, вместительными карманами, кожаными вставками на груди и небольшим капюшоном, который, по заверениям продавца, в дождь был просто незаменим. За это великолепие я отдал сорок три серебрушки и тут же, не отходя от кассы, продал старую за десяток медяков. На заплатки, как выразился лавочник.

После этой покупки я сосредоточился только на одной цели — набрать себе нескоропортящихся продуктов в дорогу. Купил сухофруктов, большую часть которых составлял изюм, сухарей, орехов, кусок сыра, который на Земле назывался пармезаном и был твердым, как камень, мешочек соли, перец и какие-то бобы. Это все я сложил в полотняный мешок, приобретенный в той же одежной лавке вместе с курткой, жалея о том, что не захватил свой рюкзак.

А вскоре мне довелось лично познакомиться с совсем другой гранью базарной жизни. Когда я выбирал, какой бы крупы купить, почувствовал чужую руку, наглым образом залезшую в мой карман и достававшую из него амулеты. Ухватившись за нее, я развернулся и обнаружил пацана лет двенадцати, который отчаянно стремился вырваться, однако ладонь с добычей разжимать не спешил.

— Отдай! — приказал я ему.

Пацан заверещал так, что у меня даже уши заложило, и снова рванулся, надеясь на вызванное криком ошеломление. Но я держал крепко, не собираясь расставаться со своими вещами.

— Шею сверну, если все не вернешь! — мрачно пообещал я вору.