Проклятый

— Как же ты тогда можешь мне помочь?

«Я подскажу».

Ох, тогда это должна быть очень хороша подсказка, что-то вроде спрятанного в багажнике костюма Железного Человека или кодового слова для призыва армии ассасинов. Вообще было довольно необычно получать ответы от призрака в мысленной форме. Это напоминало чужой шепот, звучащий в голове и заглушающий все окружающие звуки. А еще я чувствовал по её эмоциям, что наше общение дается девушке с огромным трудом.

— Так просто напугай их до смерти, — как можно тише проговорил я. — Неожиданно появись перед машиной, например.

— Что ты там всё бормочешь?

Было в нем что-то неприятное, не только скользкий взгляд и сильный запах пота, но и в целом он вызывал ощущение брезгливости. Бывает такое, с первого взгляда понимаешь, что человек — дерьмо. Глубоко посаженные глаза, квадратная голова и огромное тело делали из него некое подобие чудовища Франкенштейна, разве что интеллекта в глазах еще меньше.

Будто почувствовав, что я мысленно издеваюсь над ним, охранник ткнул меня локтем. Подозреваю, если бы он ударил хоть немного сильнее, то мои тонкие ребра точно не выдержали.

— Уговариваю своего личного призрака убить вас всех, — мстительно ответил я, и произнес уже громче в сторону летящей рядом с машиной девушки без лица: — Но сначала повредить вертолет, испортив двигатель, например. Это же не считается прямым вредом людям? Просто сломать пару железок. А потом можно и эту машину как-нибудь привести в негодность.

— Ну-ну, идиот, — брезгливо поморщился мужчина. — Я бы посмотрел, как призрак попытается повредить защищенный рунами транспорт.

Хмм… а ведь машина Алины Анатольевны тоже была защищена, может, даже получше этой, но Садако всё равно смогла проникнуть внутрь. Лучше бы появилась сейчас и сожрала всех в этой машине, я бы ей только спасибо сказал. Вот только военный джип по какой-то причине не был оборудован магнитолой с экраном. А жаль.

«Я слишком слаба, чтобы реализовать твои желания», — я почувствовал в эмоциях призрака надежду. — «Но если ты хоть немного напугаешь охранников, то я смогу подпитаться… их страхом… и что-нибудь сделать».

Ну конечно, идея просто супер. И как же побитый подросток может вызвать страх у матерых вояк, находясь у них в плену? Я же не стремный мальчонка из фильма «Омен», способный напугать одним собственным видом. Я даже соврать толком не могу.

— Вы слышали, как погиб Орлов младший? — спросил я сидящих рядом мужчин.

Никто не ответил на мой вопрос, но этого и не требовалось.

— Григория Орлова разорвал на части призрак убитой им девушки, — продолжал говорить я. — Мне интересно, вы когда-нибудь убивали людей?

— Рот закрой, щенок, — прошипел сидящий слева, а правый вновь двинул мне под дых.

Мда, пугатель из меня получился так себе.

В фильмах и кино люди с легкостью перестраиваются на мысленную речь, я же никак не мог сформулировать мысли так, чтобы они выстроились в четкую фразу, на которую среагировал бы призрак. После недолгих экспериментов я пришел к тому, что едва заметно двигал губами, проговаривая фразу про себя, чтобы девушка смогла меня понять и ответить на вопрос.

— Как тебя зовут?

«Мей Ли».

Китаянка, значит.

— Твоя смерть как-то связана с Орловыми?

«Меня убил Орлов».

— Старший?

«Младший».

Стоп, стоп. Судя по состоянию трупа девушки, она была убита довольно давно. Домик на дереве выглядел таким ветхим, что простоял как бы не десяток лет. Сколько же было Григорию, когда он убил эту девушку?

«Восемь лет».

Твою ж… больной урод. Ты его нянькой что ли работала?

«Да».

Всю дорогу до особняка Орловых я общался с Мей. Девушка отвечала на мои вопросы довольно односложно и не проявляла никакой инициативы в беседе, но зато ничего не скрывала. Вроде бы. Зато я смог более или менее сформировать картину произошедшего с бедняжкой. Мей работала нянькой в семье Орловых, следила за Григорием почти с самого его рождения. Единственный наследник рос избалованным, но вполне обычным ребенком, пока из семьи не ушла его родная мать. С этого момента мальчика словно подменили, он стал агрессивным, злым и начал проявлять склонность к насилию. Вот уж кого стоило бы сравнить с мальчиком из «Омена»: издевательства над животными, нападения на людей. Няня пыталась как-то помочь воспитаннику, настаивала на привлечении специалистов, но папаша оставался равнодушен к её словам. Когда Григорию исполнилось восемь лет, его поведение стало настолько ненормальным, что Мей решила уволиться. И на следующий день после того, как она озвучила это решение своему работодателю, ребенок напал на неё во время игры в домике на дереве. Столкнул вниз, и пока бедная девушка с травмой спины лежала и не могла пошевелиться, методично бил её камнем по лицу.