Проклятый дар

– Ну? – обернулся к нему Димитрий.

Басманов подошел к нему вплотную и жарко зашептал:

– Не позорь девицу, государь, разве ж это дело? Вот если б ты женился на ней, было бы славно. Она царского семени, ты тоже, ох как было бы любо. Ведь та-то – католичка, и крови хоть и знатной, но не державной.

Димитрий, с трудом сдерживая гнев, вполголоса сказал:

– Не тебе судить о ней, Петр Федорович. Думку твою я понял, и с тем ступай. Прошу тебя, не мешайся в дела мои личные.

– Неможно тебе, великий государь православный, царицей католичку на Москве ставить. Народ такого не простит.

– Ступай! – закричал Димитрий, и Басманов вышел.

«Совсем распоясались, – раздраженно подумал царь, – что ни слово, все поперек. Взяли волю!»

Он вновь воззрился на Ксению, любуясь ее скромностью и красотой. Она стояла перед ним, зардевшись, опустив руки и голову, в ее глазах блестели слезы. Властолюбивое сердце Димитрия дрогнуло: «Надо быть с ней помягче, вон какая перепуганная».

Он улыбнулся и ласково сказал:

– Тебе нечего бояться, княжна. Подними свои дивные глазки, посмотри на меня.

Ксения, дрожа, робко взглянула на царя, а тот рассмеялся:

– Вот видишь, я не сильно и страшный.

Но девушку не обманул ласковый тон Димитрия. Она хорошо помнила, кому обязана смертью матери и брата, задушенного на ее глазах. Поэтому она молча опустила глаза.

– А теперь слушай, княжна. Жить будешь здесь, во дворце. Теперича мне недосуг, а когда будет время, приду к тебе, поговорим. И не бойся, ничего с тобой худого не случится.

Царь обернулся к двери и крикнул:

– Эй, Басманов!

Петр тут же появился на пороге. Димитрий указал на Ксению:

– Отведешь княжну в бывшие палаты Софьи Фоминичны[42], пусть там пока поживет. Кликнешь мамку ее, чтоб с ней пребывала. Палаты замкнешь, стрельцов на стражу поставишь, ключи мне. Вели ни в чем княжне не отказывать, что попросит – лакомства всякие, одежду аль там жемчуга, – все ей нести, но из палат не выпускать.

– Сделаем, государь. – Басманов поклонился сначала царю, потом Ксении и мягко указал рукой на дверь, приглашая ее следовать за ним.

* * *

Пришло известие от пана Мнишека: сандомирский воевода не спешил в Москву, жаловался на нехватку средств для долгой поездки с дочерью, благодарил за подарки и просил прислать еще денег. Димитрий, и так уже изрядно потрепавший царскую казну, отправил новое посольство во главе с дьяком Афанасием Власьевым. Царь всерьез опасался, что невеста может выйти замуж за другого, поэтому поручил дьяку организовать в Польше обручение с Мариной, где Власьев представлял бы его, Димитрия.

Ближние бояре качали головами, когда он заговаривал о женитьбе на полячке. Все, как и Басманов, считали ее происхождение слишком низким и, главное, не хотели и думать, что царицей московской станет католичка.

В ожидании Марины жизнь шла своим чередом. Днем Димитрий присутствовал в думе, писал указы, гулял по городу, общаясь с торговцами, ремесленниками, землепашцами, слободскими и посадскими.

Вечером же, питая слабость к роскоши, наряжался в пышные польские или русские одежды и устраивал празднества, причем не стеснялся пировать даже в пост, когда православным положено было мало есть и молиться. Димитрий искренне считал, что его царская воля выше набожности и любых традиций.

* * *

В один из сентябрьских дней Димитрий пришел в палаты Ксении. Он застал ее за рукоделием: она вышивала жемчугом и тихонько напевала. Завидев царя, испуганно вскочила и отбежала в угол, закрыв лицо руками.

– Ну вот, – притворно вздохнул Димитрий, – опять напужалась. Сказывал же, тебе нечего сторожиться. Ну чего ты, княжна? Иди, сядь вот здесь, подле меня.

Девушка покорно подошла и села на лавку рядом с царем.

– Ну как тебе здесь?

Молчание.

– Княжна?

Она едва заметно кивнула, что должно было означать «хорошо».

– Вот и ладно, – улыбнулся Димитрий. – А меня ты не бойся, разве ж я зверь какой?

Ксения сидела не двигаясь, словно каменная. Царь принялся рассказывать забавный казус, случившийся на заседании думы, и она, казалось, заслушалась, слегка повела плечами и даже пару раз взглянула на него. Обрадованный Димитрий, не переставая говорить, словно случайно взял ее за руку, и в ту же секунду девушка вскочила и снова забилась в угол. Он в сердцах плюнул и вышел вон.

Еще трижды приходил Димитрий к Ксении, стараясь ее разговорить. Всякий раз при ней была мамка, которую он тотчас отсылал, но рассеять ужас, сковывавший девушку при виде него, ему не удавалось. Постепенно царь начал терять терпение и злиться. «Да что же это? – в ярости думал он. – Я, человек, которому покорилась огромная страна, не могу подчинить своевольную девицу?!» Он снова и снова пытался найти слова, пытаясь пробиться к ее сердцу, но ничего не помогало. Девушка смертельно боялась его и при малейшей попытке Димитрия до нее дотронуться испуганно жалась к стене. Ее сопротивление заводило и раздражало его. Наконец, не выдержав, он рявкнул:

– Ты меня злить не смей! Моя воля царская, захочу – силком возьму!

Ксения съежилась, сжалась в комочек, но промолчала. Димитрий перевел дух и строго сказал: