Проклятый город

Она сразу поняла, что к чему:

— И ты с ними, Сэм?..

— Нет-нет! — перебил Барнаби. — Ни в коем случае. Мы думаем, что Сэм не должен…

— Если Сэм решился, то пусть идет, — твердо сказала она. — Дети наши выросли, живут отдельно, так что… Сэм парень надежный, ты же знаешь. А я могу и к детям перебраться, в конце концов… на время…

— Спасибо, Молли, — выдохнул Дьюэйн.

Жена посмотрела на него, больше ничего не сказав, но Барнаби мог бы поклясться, что все-таки что-то такое они друг другу сказали. Взглядами. И подумал вдруг первый раз в жизни, что, может быть, семья — это не только то, что обременяет. Может быть, иногда — то, что делает сильнее.

Дьюэйн продолжил как ни в чем не бывало:

— Четверых хватит. А шефом я, конечно, предлагаю Клайда.

Галлаген смотрел на занавеску, еще колыхавшуюся после ухода женщины:

— Правильная у тебя жена, Сэм… Ясно, что Клайда! А, Луис?

Форсайт встал и прошел к телефону.

— Минуточку, — попросил он. — Маленькое дельце, прежде чем смогу принимать приказы нового шефа.

Он набрал номер, дождался щелчка и начал:

— Гроган, привет! Я хочу тебе сказать, что ты… — и он с выражением чистого детского удовольствия на лице вывалил в трубку такое количество жгучих эпитетов, что телефон, пожалуй, лишь из чувства долга не расплавился.

Галлаген расхохотался и, свесив голову через плечо Форсайта, проорал:

— Это Луис так увольняется, Гроган, если ты не понял!

Неслыханное для города происшествие случилось ровно в половине двенадцатого в дорогом кафе «Ля-Паризьен».

Риттер, он же Большой Голландец, расслабленно сидел за персональным столиком в дальнем углу. Компанию ему составляли гориллообразный телохранитель Виспер Риг по прозвищу Бич и две блондинки «для эскортных услуг». Непотопляемый Риттер чувствовал себя прекрасно. Он как раз, любуясь собственным остроумием, выдерживал эффектную паузу посреди анекдота — надо сказать, на самом деле довольно тупого, — когда по сторонам от себя вдруг узрел внушительные фигуры Барнаби и Дьюэйна.

— Пошли, Риттер, — произнес Барнаби.

Бич, в отличие от хозяина, почувствовавший беспокойство, при этих словах без приказа вскочил, — но более никаких движений своего танца не исполнил: Риттер небрежным жестом велел ему вернуться на место. Затем откинулся на спинку стула и широко улыбнулся Барнаби:

— Присядь, кэп, я угощаю! Говорят, ты теперь безработный…

Одна из девиц — видимо более сообразительная, — остро зыркнув из-под ресниц на лица новоприбывших, непринужденно встала и удалилась в глубь заведения, демонстративно вынимая на ходу из сумочки пудреницу.

Барнаби глянул на Дьюэйна:

— О'кей, Сэм, — и без предупреждения приложился кулаком к челюсти Риттера.

Риг попытался отработать свою немалую зарплату, но теперь уже момент был упущен — и удар Дьюэйна лишил гориллу интереса ко всему происходящему. Упасть он, однако, не успел, подхваченный лапой сержанта.

Возящийся на полу под столиком Риттер, который свалился туда после первого удара, тоже не преуспел в попытке выхватить оружие: один из башмаков капитана тюкнул блондина в чувствительное место и совершенно вывел из строя.

Вздернутый на ноги, гангстер почти безучастным взглядом проследил, как на его правом запястье защелкнулся наручник, и позволил выволочь себя к машине, тупо уставясь на болтающиеся перед ним ноги телохранителя, который мешком висел на плече шагающего в авангарде Дьюэйна.

И никто из присутствующих коллег по почтенному ремеслу не помешал «проклятым копам» вывести Большого Голландца вон. В конце концов, нынче арест для «нашего парня» — всего лишь недолгая увеселительная прогулка до участка и обратно: даже девочки не успеют заскучать, разве что завтрак остынет.

Риттер по-настоящему задергался и попытался вырваться, лишь когда на улице увидел, что их ожидает не полицейский автомобиль, а какая-то задрипанная тачка из проката. И значит, предстоит ехать не в родное полицейское управление, где ждет ласковый и на все готовый адвокат, а… совершенно неизвестно куда!

Дергался же он зря: только получил очередной болезненный тычок и мигом оказался на заднем сиденье, пристегнутый наручниками к своему все еще бессознательному охраннику.

Автомобиль двинулся. Дьюэйн крутил баранку, внимательно следя за дорогой. Барнаби сидел, полуобернувшись назад и поигрывая «ночной» полицейской дубинкой.

Риттер лихорадочно завертел головой, оценивая обстановку. Лицо его посерело.

— Слышь, Барнаби… Ты чего?..

Барнаби рассмеялся весьма неприятным смехом.

— Это же… незаконно! — запротестовал Голландец.

— Законно. Для тебя законно, крыса. Ты меня выгнал из одной полиции… Что ж, я записался в другую. Ты, сучье дерьмо, арестован, и тебя ждет то, что тебе полагается. И без твоих ушлых адвокатов.

Риттер обалдело шарил взглядом по лицам полицейских.

— Другая полиция? Какая?! Ка… какого города? Куда…

— Твоего родного города, Риттер. Проклятого города.

Дьюэйн покружил по улицам, убедился, что к ним не привязался хвост, после чего направил машину в район складов. Он приблизился к мрачной махине одного из заброшенных корпусов, объехал его дважды, остановился в тени. Оба полицейских вышли.