Проклятый род (СИ)

  - Пора прощаться, - сказал он, зарычавшему Зверю. Волк перестал скалиться на крестианцев и затаился. - Я знаю, ты никуда не уйдёшь. Двоедушец до смерти с тобою повенчан. Но прошу тебя: не показывай ярости. Дай человеку прожить в своей стае. Каждый день ты пил горячую кровь и питался чужими страхами; ты скрывал свои силы, чтобы однажды одолеть двоедушца, но в борьбе позабыл, что мы братья. Ежели я забуду про Зверя, то стану слабее; ежели Зверь забудет меня, то мы вместе погибнем. Усни в этот раз без цепей, поладь со мной миром. Приходи токмо с кровью, когда не останется более выбора...

   Сказав Волку последнее слово, Серко одел на себя оберег. Материнское солнце согрело его и короткое лето на миг стало теплее. Зверь устал бороться с огнём, этот дух был так не похож на другие. Он не зарычал, не потребовал крови, а лишь тихо ушёл в темноту междумирья. Вторая душа скрылась внутри, решив дождаться того кровавого часа, когда охотник не сможет обойтись без неё или окажется слишком слаб, чтобы выковать новые цепи...

  *************

  - Зачем ты это сделал? - спросил Настоятель у пленника. Разбитые губы Серко растянулись в ухмылке. Он поднял на мужчину голубые глаза и оценивающе на него посмотрел. Нет, охотник в нём не ошибся...

   Серко позволил себя схватить и не сопротивлялся ударам. "Смагу" забрали, а его самого заперли где-то в Монастыре. Возможно, это была лишь обычная келья или просто холодная клеть, но выглядела она как темница. Толстые стены были способны выдержать любую осаду. Подумав об этом, Серко улыбнулся опять.

  - Что ты скалишься, волчье отродье? - вздохнул Настоятель. - Мост взорвал. Да не просто мост, а порушил договор наш с Тавритами. Неужто не знал? Неужели Навь лишь за тем рождена, чтобы гадить на жизнь честным людям?

  - Я не ошибся...

  - Что? - не понял мужчина.

  - Я не ошибся в тебе. Любой другой в твоём чине начал бы проповедовать, наставлять меня словами Единого Бога, а ты про него и не вспоминаешь. Твои люди веруют, а ты нет?

   Настоятель огляделся по сторонам, отошёл от Серко и плотнее прикрыл тяжёлую дверь темницы. Ничего хорошего взгляд главы Монастырской общины ему не обещал.

  - Я верую, Волк. Только вера сейчас обжигает. Паства в Монастыре живёт с чистыми помыслами и открыта для любых благих дел, а вот перед миром они беззащитны. Старый настоятель объединил христиан, привёл их в это место и помог пережить моровую эпоху. Он сделал многое, но не смог оградить своих людей от алчности иноверцев. Язычники убили его, а передо мной поставили выбор: либо я буду покладистей, либо они превратят христианское дело в руины и пепел. Но как ты можешь судить обо мне, Навий выродок? Ты же ничего не знаешь о том, что я делаю...

  - Могу. Ты воин, а я таких знаю. Не к мирной жизни и не к великому смирению ты приготовился, а к борьбе. Ты хочешь сохранить Монастырь: вырыл ров, стены вокруг укрепляешь, с оружием не расстаёшься...

  - Вот ты глазастый, - усмехнулся мужчина. - Но хоть не дурак, а всё равно на свете всего знать не можешь. Не хочу я войны и что есть сил её отстраняю. Ради веры нашей борюсь, чтобы не погибла она и продолжала гореть среди Зим. В холодах только вера спасает - это истинно так. Я сделаю всё, чтобы сохранить единственную обитель, но и заветов Господа никогда не нарушу. Долгие Зимы остервенили наш мир. Люди приходят к стенам Монастыря, ищут спасения: от жестокости прячутся, от варварства дикарей. В каждом человеке мы стараемся зажечь огонь веры, а от него и души ближних согреются. Христианство на том и стоит: один верующий словно свеча, а вместе мы - свет чистой истины. Кто готов крест нести, тех мы с радостью принимаем. Но не могу я позволить извергам, которые не имеют понятий о чести, пить нашу кровь...

  - Потому дочь старого настоятеля в жёны к Ивану послать собираешься! Поэтому Веру в полон к нему отдаешь! - зашипел от злости Серко.

   Настоятель задумчиво посмотрел на охотника.

  - Вот оно как... Значит, Волк подземный полюбил христианку?.. Я ей брака с Иваном совсем не желал, но нам нужно время, чтобы подготовиться к борьбе против Тавриты, и до той поры Ивана злить никак уж нельзя. Потому приходится отдать ему девушку - это жертва, но таких жертв уже было сделано много.

   Серко посмотрел на него исподлобья, однако тяжелый взгляд хозяина Монастыря не смутил. Мужчина прошёлся по комнате, заложив руки за спину.

  - Но что теперь говорить: ты испортил наш мир. Теперь Тавриты навалятся на христиан всеми силами. Благодушие скотоводов держалось на волоске, договор был так хрупок. Это ты виновен в тех бедах, которые обрушатся на Монастырь. Что прикажешь мне в таком случае с тобой делать?

   Настоятель давно терзался грядущей войной. Это было заметно по его усталому взгляду и по тому, как мрачнело лицо, когда он говорил о Красном Иване. Глава общины взвешивал все "за" и "против", искал возможность спасти христиан от мести Тавритов. В этой задумчивости он посмотрел на охотника как на товар.

  - Быть может удастся ещё оттянуть нападение? Предложить тебя Ивану в качестве откупа? Может быть тогда Таврит нас не тронет...