Проксиома созвездия Лжи

И тут у Ольги начался припадок. Федор много чего видел в жизни, но и ему стало страшно. Лицо Ольги перекосилось, будто по нему проехал асфальтовый каток. Она зарычала, как раненый зверь, со всей силы ударила себя кулаками в виски и опрокинулась на спину.

— Пи-лю-ли, — прохрипела она, пытаясь скосить глаза в сторону своей сумки. — Крас-ны-е!

Федор кинулся, схватил сумку, попытался открыть. Мудреный фирменный замок не поддавался, и Федор, рванув, выдрал его с корнем. В сумке был обычный женский раскардаш, что-либо найти там, тем более мужчине, не представлялось возможным. Тем временем Ольгу внезапно выгнуло, словно пронзив током, и она, опираясь маковкой головы на софу и кончиками больших пальцев — на пол, практически встала на «мостик». Федор высыпал содержимое сумки на стол, схватил облатку с пилюлями, надорвал, высыпал две на ладонь. Чудовищное мышечное усилие подкинуло Ольгу в воздух, толкнуло вверх и в сторону, и она рухнула на пол, чуть не сметя при падении стол. Тело ее забилось в крупных судорогах, изо рта потекла пена. Федор кинулся, упал на колени, склонился над ней, пытаясь засунуть в рот пилюли, но ее посиневшие губы были плотно сжаты.

— Не надо этого делать! — раздался у него за спиной Иринин голос.

Федор обернулся.

На пороге комнаты стояла Ирина. На ней был тот самый желтый Катин халат со смешными утятами — у хозяйки квартиры он всегда висел на крючке в ванной. Вылезая из воды, Ирина предпочла валявшимся на полу остаткам своего пеньюара чужую добротную вещь, вот только пояс от халата лежал на дне сумки, и сейчас Ирине приходилось придерживать запахнутые полы рукой. Ее потемневшие мокрые волосы налипли ей на шею, рассыпались по плечам. Змеистые водяные струйки сбегали по ее лодыжкам, натекали лужицей вокруг побелевших от долгого пребывания в ванне ступней. Федора кольнуло, что сейчас в приглушенном свете, в этом халате, с темными, рыжеватыми от воды волосами Ирина была вылитая Катя.

За одним, пожалуй, исключением: с образом Кати никак не вязался дрожащий в Ирининых пальцах револьвер.

— Не давай ей лекарство! — повторила Ирина. — Отойди от нее и сядь на место.

Ее голос истерически взвизгнул. «Опрометчиво было оставлять шубу с револьвером в кармане на крючке в прихожей», — подумал Федор, снизу вверх молча глядя на Ирину. Страха он не испытывал, хотя бы потому, что за последние сутки на него наставляли оружие столько раз, что он успел привыкнуть к этому. Однако было в этой картине — почти голая мокрая женщина с горящими нездоровой решимостью глазами с револьвером в руках — что-то такое, что не давало, усмехнувшись, сказать: «Алё, Ир, ты чего?! Брось эти глупые шутки! В ванной перегрелась?

— Я что, не по-русски говорю? — повысила голос Ирина. — Отойди от нее и сядь в кресло!

И большим пальцем правой руки она попыталась взвести курок. Но палец соскользнул с железа, револьвер вильнул в сторону. Федор напрягся — самое время было кинуться на Ирину, но реакции спецагента у него не было, сначала промедлил мозг с анализом ситуации, потом мышцы, а Ирина тем временем отпустила полу халата, вцепилась в рукоятку револьвера двумя руками и с громким двойным щелчком все же взвела курок. Провернулся барабан, очередной патрон занял свое место в стволе. Одновременно, не удерживаемые, распахнулись полы халата, Иринина нагота брызнула Федору в глаза. «Черт!» — ругнулся он про себя: прыгать было поздно.

— Ну!!! — закричала Ирина.

Федор прекрасно знал, что если для того, чтобы произвести выстрел из револьвера с невзведенным курком, к спусковому крючку нужно приложить немалое усилие, то теперь до него достаточно лишь слегка дотронуться. К тому же, хоть Ирина, понятно, ворошиловским стрелком не была, но промахнуться с расстояния в три метра было бы крайне сложно. Федор встал, обошел стол и опустился в кресло. В такт его движениям Ирина, соблюдая все правила предосторожности, сначала отступила на полшага назад, потом, небрежно перешагнув через еще подрагивающие Ольгины ноги, подошла поближе, причем оружие в ее руке ни на полсекунды не переставало быть нацеленным на Федора.

— Может быть, объяснишься? — спросил Федор, исподлобья глядя на Ирину. — За какие такие прегрешения ты тычешь в меня револьвером? И что ты вообще собираешься делать?

— Что я собираюсь делать? — переспросила та. — За последнюю минуту я задала себе этот вопрос, наверное, раз сто. И знаешь, какой получается ответ? Что ты не оставил мне других вариантов, кроме как убить тебя.

— Убить меня? — не удержал поползшие вверх брови Федор. — Дорогая жена, окстись! За что?