Проксиома созвездия Лжи

Они поискали по шкафам и нашли Катины вещи, чтобы одеть Ирину, — они, как и халат, подошли ей как влитые. Ирина пребывала в странном заторможенном состоянии. Федору очень не хотелось сколько бы то ни было долго еще общаться с ней, а, к примеру, вызвать такси на дом было нельзя, чтобы не светиться.

— Я провожу ее, — вызвалась Ольга.

Федор с удивлением посмотрел на нее, но ничего не сказал.

Они ушли — две женщины, сделавшие друг другу в жизни так много зла. И так много лгавшие — друг другу и другим. В руках Ирины болталась несуразная, огромная спортивная сумка с полумиллионом долларов в ней. Настоящих.

Федор навел в квартире относительный порядок, по ставшей уже доброй традиции тщательно стер все отпечатки пальцев. Долго крутил в руках револьвер и в конце концов решил оставить его здесь — в месте, где он, хотелось надеяться, стрелял в последний раз. Потом оделся, еще раз оглянулся, вздохнул, вышел на лестницу и запер за собою дверь.

На улице снова пахло оттепелью, и на стальной подъездной двери успел намерзнуть приличный слой инея. Сакраментальное «Баба Лена — шлюха» из-под него почти не просматривалось, зато прямо по изморози наискосок через обе створки была детским почерком выведена совсем свежая и в высшей степени странная надпись, никаким образом не укладывавшаяся в каноны стандартных подъездных граффити: «Темнотой может стать свет от черной свечи».

Федор минуту постоял, не понимая, потом, сраженный вдруг внезапно открывшимся смыслом наповал, повернулся и тихо пошел. Ну да, все ясно — простая, обыкновенная свеча — освещает все вокруг.

Ее свет — это правда. Черная свеча — это ложь, ее свет не освещает, а наоборот, скрывает все, накрывает темнотой, превращает жизнь в гнусность, гадость, в черт знает что. В ад.

Федор прошел через тихий, не освещаемый ни одним окошком двор и начал спускаться в овраг. В самом низу его он остановился, достал из кармана ключи от Катиной квартиры и зашвырнул их далеко в сугроб. Слезы жгуче подкатили к его глазам, и он с трудом удержал их. Глубоко вздохнул, выпустил из легких длинный шлейф редкого вихреватого пара и начал подниматься вверх, к дороге. У него появилось еще одно дело в списке срочных. В понедельник он позвонит в издательство и скажет новое название для своей книги.

Эпилог

Ирина и Ольга молча идут рядом.

— Ты куда теперь? — спрашивает Ольга. — К маме, в Кунцево?

— Да, наверное, — отвечает Ирина.

— Нам по пути, — говорит Ольга. — Сейчас поймаю такси. Не против, если я провожу тебя? С такими деньгами, знаешь ли, небезопасно.

— Ты сейчас заберешь свою долю? — спрашивает Ирина.

— Какую долю? — виновато улыбается Ольга. — Эти деньги — твои, все твои, по праву.

— И ты не сердишься на меня? — спрашивает Ирина, останавливаясь и поворачиваясь к Ольге.

— За что-о? — изображает полнейшее непонимание Ольга.

— Ну, хотя бы за то, что я хотела убить тебя? — поясняет Ирина. — Задушить подушкой?

— Конечно, нет, — отвечает Ольга, обнимая подругу за плечи. — Никто не мог бы вытерпеть такое, что перенесла ты, и не захотеть убить того, кто вовлек его в это.

— А… за что-нибудь другое? — не унимается Ирина.

— Ах, ты об этом? — снова смеется Ольга. — Да ну, какие глупости! Просто, видимо, так уж устроено, что все мои мужики в конце концов оказываются в твоей постели. «Джентльмены предпочитают блондинок», ха-ха! А может, карма просто у меня такая.

— Просто они у тебя все такие — мимо не пройдешь! — потупив глаза, одними губами улыбается Ирина, теребя узел на поясе Ольгиной шубы. — И даже этот был ничего. Грубоват немного, но я это люблю!

— Маньячка! — смеется Ольга, прижимая Ирину к себе, и шепчет ей на ухо: — А вот мне, Ирка, никто, кроме тебя, не нужен! После смерти мамы ты одна осталась у меня. Ты — единственный человек, кто связывает меня с прошлым, с жизнью, вообще со всем. Я что угодно прошу тебе. Прости и ты меня за все, если можешь.

Ирина молчит, опустив глаза вниз. Потом поднимает взгляд.

— Я прощаю тебя, подруга, — говорит она. — И ты меня прости.

Они долго и глубоко смотрят друг другу в глаза. И из этой глубины у обеих всплывает одно и то же:

* * *

— Алло.

— Это я, подруга. Я все сделала, он в спальне.

— Знаю. Ты молодец, подруга. Я до самого последнего момента не верила, что ты сможешь.

— А я до самого звонка мужа не верила, что ты сможешь устроить, чтобы он не ночевал дома.

— Это было просто. Любой после двух с половиной покушений на него не станет ночевать дома.

— Покушений? На него на самом деле покушались?! Так это не бред сумасшедшего?!!