Прокурор идет на суд

— Это письмо наверняка подделка. Они собирались устроить все так, чтобы смерть казалась несчастным случаем. Они задумали убить Берка и переодеть его в лохмотья. Лейси приехал из Туксона в одежде бродяги, в которую нужно было переодеть Джона Берка. Затем он поехал в Финикс и обманул полицейские власти этого города, распорядившись телом так, что опознание стало невозможным.

— Вы забываете, — горячо возразил Брэндон, — что мы взяли его отпечатки пальцев. Это лучший способ опознать любого человека.

— Но у вас нет достоверных отпечатков Джона Берка.

— Мы нашли несколько отпечатков в его доме, которые, мы считаем, принадлежат Джону Берку.

Уортингтон пошел в открытую:

— Было несколько отпечатков, которые наверняка были сделаны умышленно. Вас легко провели. Вы действовали как группа дилетантов. Вы легко вошли в расставленную ловушку и сожгли единственную реальную улику. Вы не можете доказать, что убитый был Джоном Берком. Вы не можете доказать, что он не был Берком. Самый блестящий юридический ум в округе объяснил мне, что вы не можете никого судить за убийство Берка, пока не докажете, что Берк мертв. Вы получили мат, не успев начать партию. Вот в каком положении вы оказались.

Шериф Брэндон сказал:

— Я думаю, нам лучше судить об этом, мистер Уортингтон.

Тот рассвирепел:

— А я думаю, вы забыли, мистер шериф, что обращаетесь к председателю Большого жюри.

Лицо Брэндона потемнело.

— Я обращаюсь к мелкому уличному политику, к сплетнику, недалекому человеку, прирученному оппозицией еще до нашего избрания, а затем при каждом удобном случае ставящему подножки новой администрации, потому что он хочет вернуть к власти людей, которые не могут противостоять закулисному политическому влиянию.

Уортингтон вскочил и закричал:

— Шериф, вы не знаете, с кем говорите! Вы…

Шериф Брэндон спокойно поднялся, отодвинул кресло для свидетелей, подошел к Уортингтону и остановился, глядя сверху вниз на жирного краснолицего лидера Большого жюри.

— Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я говорю с марионеткой Сэма Роупера, со шпионом тех кругов, что стараются затруднить работу новой некоррумпированной администрации всеми средствами, имеющимися в их распоряжении. Вы созвали это Большое жюри, чтобы поставить нас на место. Сэм Роупер завидует репутации Селби, стопроцентной раскрываемости убийств. Он пытается получить наши скальпы, заставив Большое жюри свалить на нас что-нибудь такое, с чем мы не смогли бы справиться. Ладно, действуйте, делайте все, что вам угодно, но не думайте, что мы не знаем, кто вы есть и что вы делаете.

Он повернулся и зашагал к двери. Там он еще раз повернулся на каблуках, сверкнул глазами на Уортингтона и повторил:

— Не думайте, что я не знаю, с кем говорю. Я знаю вас как свои пять пальцев. — И, открыв рывком дверь, он вышел и громко захлопнул ее за собой.

Уортингтон дважды судорожно глотнул и встряхнулся, как петух, побежденный в драке и пытающийся привести в порядок свои перья. Он поглядел на лица своих коллег, заседателей Большого жюри, затем вдруг выпучил глаза на Дуга Селби:

— Мы пытаемся работать сообща с администрацией округа. Мы выполняем свой долг, но, похоже, что вы, парни, недостаточно выросли, чтобы вести дело, которое получило широкую неблагоприятную огласку в нашем обществе. Мы стараемся помочь вам там, где вы потерпели неудачу из-за вашей неопытности. Вот для чего мы здесь находимся.

Селби молчал.

— Ну, — бушевал Уортингтон, ободренный молчанием Селби, — давайте начинайте и скажите что-нибудь наконец!

Селби заговорил:

— Я всегда помню, что имею дело не с частным лицом. Я прокурор этого округа и говорю с председателем Большого жюри. Поэтому мне непозволительно высказывать ничего лишнего, а если бы я и захотел что-то сказать, уверен, мне было бы нечего добавить к словам шерифа. Он, кажется, исчерпал данную тему.

Кто-то засмеялся.

Уортингтон покраснел и сказал:

— Хорошо, я вам кое-что напомню, господин окружной прокурор. Вы имели двух очень важных свидетелей и позволили им ускользнуть, двух человек, которые могли бы предстать перед Большим жюри и получить возможность отчиститься от подозрений. Они бы или совсем запутались в своих показаниях и у нас было бы над чем работать, или же предпочли бы молчать, боясь, что их показания могут стать основой для их обвинения. А это как раз то, что необходимо для доказательства их вины. Но только потому, что ваша подруга — адвокат этой пары, и…

Тут Селби подошел ближе и взглянул Уортингтону в лицо:

— Как председатель Большого жюри вы выходите за рамки своих полномочий, а как частное лицо говорите слишком, черт возьми, громко и слишком, черт возьми, много!

Уортингтон сжался в кресле под холодным взглядом Селби.

Если шериф заставил его побагроветь от бессильной ярости, то сдержанный гнев Селби, его холодное презрение поставили Уортингтона в такое скверное положение, что он попытался укрыться под маской официального лица: