Прокурорская крыша

– Корыстный мотив, сказали, просвечивается… Лицензию, говорят, отберем…

– Ну, это они мелко плавают пока что. – Адвокат вскинул кривые брови. – Разделение властей для того и существует, чтобы мешать таким вот… Клиент сам плывет в руки – что нам делать прикажешь? Сидеть сложа руки, когда чуть не каждый готов обманываться?…

С ним молча соглашались.

– Изменения в обществе идут необратимые, – продолжал адвокат. – Одни менты с тех пор не изменились… Им бы только вцепиться и держать…

Бачкова мало знала о Решетилове, но этого было для нее достаточно. «Короче, его поперли оттуда, потом посадили, – рассказывали знающие люди об адвокате. – Вот он и злится на ментов теперь… Десять лет отбуцкал за мошенничество…»

Бачкова ушам не верила, но ей популярно объяснили: «Мошенничество, причинившее значительный ущерб потерпевшему, – это от трех до десяти по старому кодексу…» Клиент дом продал, в долги залез, чтобы оправдательного приговора добиться. Адвокат обещал вырвать его из лап правосудия. Он никому не отказывал, действуя по принципу: «Несите бабки – и вам будет счастье». Но подзащитного осудили, он получил на полную катушку, после чего его родня поднялась на дыбы! Дело дошла до прокурора, защитника взяли в оборот, осудили – и в лагерные палаты на долгий срок…

– «Написано пером – не вырубишь топором…» – долбил Решетилов. – А? Как вам? По-старинному звучит, но, извините, по-другому не могу. Договор дороже денег. Никто его не тянул подписывать. А что с ним случилось, так мы за всех не ответчики. Пусть ищут и привлекают. Но если, допустим… – он собирался с мыслями, – пойдет

молва, что, мол, так и так, покойники, дескать, у них, так мы тоже кое-чего умеем. Иск вчиним – успокоятся. Предъявим требования о причинении морально вреда, о возмещении убытков. Еще чего-нибудь придумаем. Допустим, не взыщем, но по судам затаскаем. А это, извините меня, не каждому нравится. Впрочем, встречаются иногда субъекты… – он задумался, – как на работу в суды таскаются. Им только дай спектакль посмотреть. Но основной массе это ни к чему. В том числе и полиции. Не плачьте раньше времени, ребята…

Закончив повествовать, Решетилов кинул сигарету в пепельницу и за другой полез. Словно вконец решил отравить помещение.

Гноевых демонстративно вертел носом, но терпел. Адвокат делал вид, что не замечает. Пусть переносят его запахи. Меньше вызывать станут по пустякам. Моду взяли: «Приезжайте, Анатолий Семенович. Вопросов, знаете ли, тьма накопилась…» А приедешь к ним – загадки решать заставляют. Ребусы. Конкретнее надо быть, господа…

– Все поняли? Разобрались, откуда у верблюда гонор?… Тогда я поехал, – неожиданно решил он. – В суд надо заскочить, то да се… Пока.

Вскочил. Махнул рукой на прощание – и только его и видели. Словно и не было вовсе Решетилова. О недавнем визите только дым напоминает.

Гноевых бросился к окну и распахнул настежь. Легкие требовали свежего кислорода. Кандидат медицинских наук специализировался по легочным заболеваниям и не понаслышке знал, что такое прокуренные помещения.

– Все поняла? – спросил он Бачкову. – А то я с утра не способен к восприятию.

– Хрен его знает. Вертит как этим самым по губам. – Людмила Николаевна была женщиной резкой и не стеснялась в выражениях. – Выходит, что нет пока что оснований к волнению. Кажись, так. Исками в случае чего можно защититься. Тот еще пройдоха.

…Решетилов тем временем уже летел назад – к воротам ЦГКБ. Через секунду он будет на трассе, а еще через каких-то сорок минут – совсем в другом городе. Процесс там у него уголовный. В «больничку» поневоле пришлось заскочить, в силу договорных отношений с кандидатом наук. Деньги все-таки платит. И немалые.

Хотел уже было скакнуть через ворота, надавил на газ, но не тут то было: стальной полосатый шлагбаум вдруг упал сверху, ударив по декоративной решетке радиатора.

Шлагбаум! Железяка хренова! Всю зиму торчал, как у того новобранца, и вдруг упал. Адвокат выскочил из машины – и к будке. Глазами по стеклам. Дверцу к себе: закрыто. Замок висит. Напрасные хлопоты. С кого спросить, если там никого?! Подшутил, значит, кто-то.