Пролог (Часть 1)

— А вот книга, — говорит Рыжая, — о нашем кандидате. В ней всё — его жизнь, борьба, политические принципы. Ее написал очень известный журналист — Саммер.

Я листаю брошюру. Мелькают слова — ниггер, ниггер, ниггер…

— За неё доллар, — говорит Белая.

Мой доллар идёт, надо понимать, в кассу Независимой партии. Но ничего не поделаешь. Оправдываю сие тем, что эта партия от моего доллара, слава богу, не разбогатеет. А книга пригодится.

Старушки довольны. Рыжая хватает мою чашку и бежит к кофейному агрегату, который занимает в таскалусской штаб-квартире центральное место. На этот раз она приносит мне кофе с пончиком.

Рыжая, как видно, считает меня уже в доску своим и интимно спрашивает:

— Ну, а как наш кандидат выглядит у вас на севере?

Север — понятие растяжимое. Я отвечаю:

— Да как вам сказать, пожалуй, неважнецки он выглядит на севере.

— Да-да, — соглашается Белая. — Мы знаем. Но ничего, ещё есть время до выборов. Люди поймут, что только он может спасти Америку от ниггеров и коммунистов.

Затем Рыжая подносит ко мне на вытянутых руках стеклянную кубышку. В ней — деньги разными купюрами. Одна даже двадцатидолларовая. На кубышке надпись: «Помогите Америке обрести достойного президента. Жертвуйте на кампанию „Уоллеса — в президенты!“».

Ну уж это, сами понимаете, мне ни к чему.

— Я журналист, — говорю. — Нужно соблюдать нейтралитет.

— О, журналист! Это прекрасно! — восхищённо шепчут обе.

— Никто не узнает, — без передышки добавляет Рыжая.

— Нет, никак не могу, — категорически отказываюсь я.

Старушки, однако, не меняют ко мне своего приветливого отношения.

— Мы надеемся, что, приехав в Нью-Йорк, вы благожелательно напишете о нашем кандидате, — говорит одна из них.

Бабушки-общественницы подводят меня к книге гостей. Надо записать свою фамилию и город, откуда приехал. Аккуратно вывожу свою фамилию. Рядом еще более аккуратно пишу «Moscow», то есть Москва. Белая благодарит, читает, поднимает голову:

— Вы забыли указать штат. Нью-Йорк.

— Это другая Москва, — как можно приветливее объясняю я, — не из штата Нью-Йорк. Это — USSR.

— Что такое USSR? — интересуется Рыжая.

— Советский Союз, — говорю я, — Советская Россия.

Пауза. Я жду реакции. И вдруг обе старушки взвизгивают и начинают заливисто смеяться. Отсмеявшись, Рыжая говорит:

— Вот видите, милая, а вы говорили, что у северян нет чувства юмора.

И Белая своей рукой выводит рядом со словом Москва две буквы: «N» и «Y». Что означает — штат Нью-Йорк.

— Нам очень важно знать наших сторонников в Нью-Йорке, — объясняет мне Рыжая серьёзно и со значением.

Прощаюсь и выхожу.

Около машины оборачиваюсь. Старушки пропагандистски глядят мне вслед из окна. Их головы по обе стороны портрета Уоллеса висят под его ушами, как клипсы.

* * *

В крохотном, длинном, как сосиска, кафе и пахнет сосисками. А на улице — дымом, свежими газетами, пылью и, конечно, бензином. Это я знаю точно, хоть от улицы меня отделяет толстое стекло, на котором выведено наизнанку: «Самое время подкрепиться».

На окнах бывшего магазина «Уолгрин», вымазанных изнутри мелом, портреты улыбающегося седого и чернобрового О’Двайра. Только вместо апострофа стоит восклицательный знак — О’Двайр. Он предлагает себя, в сенаторы.

Я знаю О’Двайра с 1966 года. Познакомился на суде в Бруклине. Он тогда взялся бесплатно защищать негра Эрнеста Гэллэшоу, обвиненного полицией в убийстве одиннадцатилетнего негритянского мальчика. О’Двайр защитил тогда Гэллэшоу; правда, полицейский, который в действительности убил мальчика, так и не привлечен к ответу. В 1968 году О’Двайр был горячим сторонником Юджина Маккарти.

Около портретов стоит человек с микрофоном. Шнур связывает его с радиодинамиком на крыше легковой автомашины.

— Приходите сегодня в два тридцать на встречу с О’Двайром! — кричит человек в микрофон. — Он против войны во Вьетнаме. Он за гражданские права. Он не меняет своих принципов, даже когда знает, что на этом теряет голоса. Мини, лидер профсоюзов, отказал ему в поддержке. Мини связан с обществом Джона Бэрча!.. Приходите в два тридцать на встречу с будущим сенатором О’Двайром!..

Динамик кричит громко, на весь перекресток. Его слышно даже здесь, в кафе.

Лючи работает артистически. Он за повара, за кухарку, за официанта, за кассира и за уборщицу. Лючи мечется за длинной, во всю комнату, стойкой. По другую ее сторону сидят посетители на металлических стульях с неудобными круглыми маленькими сиденьями. Лючи продает сосиски, котлеты-хэмбургер, кофе, пепси-колу, мороженое, вишневый, сырный и яблочный пироги. Духовная пища — телевизионный ящик над окном — бесплатно. Ящик смотрит на нас своим голубым выпуклым, как у младенца с базедовой болезнью, глазом. В ящике хозяйничает Джордж Уоллес, бывший губернатор Алабамы, ныне кандидат в президенты США от Независимой партии.