Промельк Беллы.Фрагменты книги

Строчки, посвященные нам с Беллой, из буриме, предложенного Андреем Битовым.

Полено греет ли полено,Когда они вдвоем горят…

Это буриме было дописано Беллой, но, к сожалению, полностью не сохранилось.

Любовь при отсутствии быта… В мастерской никто ничего не варил и не готовил. Она напоминала корабль, который скользит поверх волн, почти не касаясь их, скользит поверх быта, практически не соприкасаясь с ним:

Войди же в дом неимоверный,Где быт — в соседях со вселенной,где вечности озноб мгновенныйбыл ведом людям и вещам

и всплеск серебряных сердечеко сквозняке пространств нездешнихгостей, когда-то здесь сидевших,таинственно оповещал.

Пик безумия наших отношений совпал с полным отсутствием денег. Их, как нарочно, в это время мне не платили. Они просто отсутствовали. Причем у Беллы тоже. Ей тоже никто ничего не платил:

Звонила начальнику книги,искала окольных путейузнать про возможные сдвигив судьбе моих слов и детей.

Там — кто-то томился и бегал,твердил: его нет! Его нет!Смеркалось, а он все обедал,вкушал свой огромный обед…

Должен сказать, что и деньги, на сегодняшний взгляд, как бы не были нужны — стоило перейти Калининский проспект, войти в Новоарбатский гастроном и посмотреть на ценники. Бутылка водки стоила 2 руб. 87 коп., колбаса «Отдельная» — 2 руб. 20 коп. за килограмм, оливки в полулитровой банке с проржавелой железной крышкой — 1 руб. 61 коп., а великий и подлинный деликатес — кильки — 87 коп. за полкило. Конечно, можно было разнообразить стол за счет рыночного продукта — картошки, грузинских трав, бочковой капусты, соленых огурцов, — что я иногда и делал.

Просить Беллу купить что-нибудь в Новоарбатском гастрономе было бесполезно. Заняв место в конце очереди, она пропускала всякого, кто нырял из одной очереди в другую, говорила: «Пожалуйста, будьте прежде меня!». Ей был невыносим озабоченный взгляд мечущихся, затравленных людей.

Вот как сама она об этом рассказывала:

В основном мои впечатления об Арбатском гастрономе были связаны с нашей бедностью и как я ходила туда колбасу покупать. И бедность… Я не стесняюсь этого. Себе 200 грамм колбасы куплю и еще всем место уступаю. Москвичи ругаются на приезжих:

— Понаехали, нам есть нечего. А они все едут, едут, нашу колбасу забирают.

И кто-нибудь подойдет затравленный, приезжий. Женщина обычно:

— Вы не займете очередь, не скажете, что я после вас? — и в другой отдел побежит куда-то. А я говорю:

— Вы будьте прежде меня…

И все время этим занималась. А однажды наскребла мелочь (я абсолютно этого не стыдилась, мне это было абсолютно безразлично). Там давали колбасу по 500 грамм. Я, по-моему, даже 200 покупала, может, не от бедности, а от скромности. Однажды мелочь наскребла, стою перед кассой, считаю. Меня увидели два юмориста каких-то, парочка какая-то знаменитая. Я считаю: 20 копеек на 5 умножить — рубль…

Мне стало так жалко Беллу, и я сказал:

— Ужасный рассказ. Не надо!

— Чего же ужасного? — возразила Белла и прочла:

Мне не выпало лишней удачи,Слава Богу, не выпало мне

Быть заслуженней или богачеВсех соседей моих по земле.Плоть от плоти сограждан усталых,Хорошо, что в их длинном строюВ магазинах, в кино, на вокзалахЯ последняя в кассу стою.Позади паренька удалогои старухи в пуховом платке,слившись с ними, как слово и словона моем и на их языке…