Прометей, или Жизнь Бальзака

- Нет, мы живо смастерим драмораму, чтобы получить денежки. У меня как раз подошел срок векселям на солидную сумму.

- Но ведь к утру невозможно сочинить пьесу. Переписать и то не успеют.

- Мы вот как устроим: вы напишите первый акт, Урлиак - второй, Лоран-Жан - третий, де Беллуа - четвертый, я - пятый, и завтра в полдень я прочту пьесу, как было условлено. В одном действии бывает не больше четырехсот или пятисот строк; пятьсот строк диалога прекрасно можно сделать за сутки - за день и ночь.

- Ну, рассказывайте сюжет, намекните план, обрисуйте в нескольких словах действующих лиц, и я примусь за работу, - ответил я, порядком испугавшись.

- Ах, так?! - воскликнул Бальзак с великолепными интонациями удрученности и гордого презрения. - Вам еще сюжет рассказывать?.. Этак мы никогда не кончим..."

Из всех приглашенных за дело взялся только незаменимый Лоран-Жан. Может быть, он даже сделал больше, чем Бальзак. Конечно, на следующий день читка не могла состояться, разумеется нет! Пьеса была представлена в цензуру в январе 1840 года и сначала была отвергнута по соображениям морального характера: обнаружено было сходство главного героя с Робером Макаром, торжествующим вором и насмешником; в конечном счете Вотрен оставался безнаказанным. После некоторых незначительных поправок автор получил разрешение на постановку. Премьера состоялась 14 марта, и атмосфера в зале была враждебной. Из страха перед журналистами (затаившими злобу на него за "Утраченные иллюзии", где Бальзак дал беспощадную картину их нравов) он вздумал рассадить их вперемешку с платными зрителями. Но его противников оказалось в зале большинство. Три первых акта были встречены холодно. В четвертом акте появление на сцене Фредерика Леметра в мундире мексиканского генерала, с хохлом на голове, как у Луи-Филиппа, вызвало бурю возмущения. Герцог Орлеанский демонстративно вышел из ложи и, вернувшись во дворец, разбудил короля. "Батюшка, - сказал он, - вас выводят на театре в карикатурном виде. Неужели вы это потерпите?" На следующий день пьеса была запрещена. Бедняга Бальзак очутился, как Перетта в басне, перед разбитым кувшином! Эта басня преследовала его.

Провал "Вотрена" был тяжелым ударом для всего "небесного семейства". Из-за безденежья Сюрвиль не может ни прокладывать каналы, ни строить железные дороги, и от этого он совсем теряет голову, становится все более раздражительным и вспыльчивым. Он "со всеми на ножах и рычит как лев", пишет теща своим живописным слогом. Жен", которую он оскорбляет, в утешение себе говорит дочерям, что у него "мостовое настроение". После резких выходок Сюрвиль чувствует угрызения совести и готов просить прощения, но характер у него гордый, а Лора обидчива, "так что лед все не тает". Бедняжка Лора! Ей уже не двадцать лет, она постарела, красота увяла; ее одолевают печальные мысли об ушедшей молодости, о потерянных возможностях. По счастью, ее дочь Софи так мила и нежна с матерью. Она тоже твердит: "Это все мост виноват!" И в самом деле, инженер Сюрвиль достоин жалости. Он работает день и ночь, и все же он на грани разорения. У зятя госпожи Бальзак и шурина Оноре Бальзака положение трудное. Лора это прекрасно понимает; она признает, что ее муж - славный человек, но не блещет талантами, больше всех дарований он наделен сердечным жаром. После очередной супружеской стычки она говорит служанке: "Вот они, прелести супружеского счастья!" Она отказывается от балов, от вечеров, от спектаклей; она начинает беспокоиться о замужестве дочерей. Словом, Лора Сюрвиль становится такой же, какой была когда-то в Вильпаризи ее мать.

Оноре доставил им обеим много беспокойства. После запрещения "Вотрена" Лора дала ему взаймы шестьдесят франков из той скромной суммы в пятьсот франков, которую муж выдавал ей ежемесячно "на стол". Если бы Сюрвиль узнал об этом, какую сцену ревности он устроил бы! А когда Бальзак заболел от неудачи в театре, Лора храбро приняла его в свой дом, уложила в постель, обеспечила ему хороший уход, но зачастую слышала за это укоры мужа: "Я же тебе говорил, что так и будет!" Госпожа Бальзак пишет: "Ты и представить себе не можешь, сколько "Вотрен" причинил мне горя (о деньгах я уже не говорю)! Репутация Оноре погибла! Теперь он конченый человек, если только новой своей пьесой не завоюет блестящего успеха". Можно подумать, что дело происходит в Байе в 1820 году. Мать величайшего в мире романиста портит себе из-за него кровь, как и во времена "Наследницы Бирага" или "Арденнского викария".

XXVII. АРЬЕРГАРДНЫЕ БОИ

Одно из несчастий высокого ума состоит

в том, что он неизбежно понимает все - и

пороки и добродетели.

Бальзак