Прометей раскованный

Он занялся подготовкой эксперимента, писал статью и по нескольку раз в день заказывал телефонные разговоры со Стокгольмом. Тётка упрямо отстаивала свои формулировки, добиться согласованного текста оказалось труднее, чем производить совместные вычисления. В окончательном варианте статья называлась: «Деление урана с помощью нейтронов: новый тип ядерной реакции».

А пока писалась статья и уточнялись по телефону слова и запятые с точками, Фриш завершил эксперимент. «С помощью ионизационной камеры, покрытой изнутри ураном и соединённой с линейным ускорителем, я смог продемонстрировать расщепление ядра,— писал он во второй заметке.— Когда 300 миллиграммов радия, смешанного с бериллием, располагались в сантиметре от нанесённого на стенке камеры урана, удавалось зарегистрировать появление приблизительно 15 частиц в минуту». Если источник нейтронов был окружён парафином и нейтроны замедлялись, число импульсов удваивалось.

Обе заметки были отосланы в журнал «Нейчур» 16 января.

После отправки сообщений в печать Фриш запоздало усомнился в важности вычислений и опытов. Он не знал, чем заняться. Ещё никогда он так много не играл, но музыка не успокаивала. Он написал матери, с которой делился всеми важными событиями в жизни: «Ощущение у меня такое, будто я, пробираясь сквозь джунгли, поймал за хвост слона и теперь не знаю, что с ним делать».

И, поглощённый своими душевными терзаниями, Фриш вторично пропустил возможность обнаружить важнейшее явление, которое из глубин неизвестного уже поднялось на поверхность и открытие которого явилось чрезвычайным событием во всей истории науки.

Глава пятая

Новый свет в погоне за старым светом

1. Цепная реакция урана и цепная реакция сенсаций

Бор переоценил свои духовные силы, когда пообещал молчать, пока Фриш не опубликует своего с Мейтнер открытия. Пароход уже давал прощальный гудок, когда Бор с Эриком мчались по трапу наверх. На палубе их поджидал ассистент Бора Розенфельд, отправлявшийся с ними в Америку. Бор схватил помощника за руку и возбуждённо прошептал:

—   Важные новости! Идём в каюту.

А в каюте Бор торжествующе кинул на стол записку Фриша с вычислениями и, указав на неё, воскликнул:

—   Придётся подумать над этим, дорогой Розенфельд, придётся нам с тобой подумать!

По опыту работы с Бором Розенфельд знал, какое содержание Бор вкладывает в словечко «подумать». Розенфельд разыскал на судне классную доску, доску установили в каюте Бора, и около неё оба учёных провели всё плавание. Погода менялась — налетал ветер, неспокойное январское море становилось бурным, валил снег, сквозь тучи вырывалось солнце, — Бору и Розенфельду было не до погоды, они покрывали доску формулами, стирали их, снова выписывали.

Но зато, когда 16 января 1939 года показались нью-йоркские небоскрёбы, Бор мог собственными вычислениями подтвердить справедливость гипотезы Мейтнер и Фриша. Как раз в этот день Фриш отослал в «Нейчур» две свои заметки.

Среди встречающих Бора были Ферми с Лаурой и Джон Уиллер, бывший ассистент Бора в Копенгагене, ныне профессор в Принстоне. С Ферми Бор расстался около месяца назад, и, хотя новая встреча была очень сердечной, Бор переборол соблазн немедля выложить потрясающие новости. Но с Уиллером они не виделись несколько лет. Бор отвёл Уиллера в сторону и торопливо прошептал:

—   Джон, никому ни слова! Атом урана расщеплён! Нам нужно будет с вами поработать над этим!

Выпалив новость, Бор заговорил о положении в Европе. До Лауры доносились слова: «Война... Гитлер... Дания... опасность оккупации...» Прошло много лет, а она всё вспоминала, как её поразили его пророческие предсказания. Её испугал и вид Бора.

—   Нильс страшно изменился за один месяц! Он ходит сгорбленный, как будто на плечах тяжёлая ноша. И у него такой беспокойный взгляд, Энрико! — сказала она мужу.

Ферми лучше Лауры разбирался в политике. Он пробормотал:

—   Я бы выглядел не краше, если бы мы остались в Италии.

Бор и Эрик задержались ненадолго в Нью-Йорке — Бору захотелось показать сыну гигантский город. Уиллер с Розенфельдом выехали в Принстон, городок неподалёку от Нью-Йорка. В Принстонском университете работал великий изгнанник Альберт Эйнштейн. Среди сотрудников университета числилось много иностранных учёных, временами наезжавших сюда для исследовательской работы. Бор принадлежал к их кругу.

Вечером того же дня Уиллер пригласил Розенфельда на встречу с физиками в «Журнальный клуб». Во время плавания Бор успел обсудить с Розенфельдом все вопросы ядерной физики, но позабыл сказать, что надо держать язык за зубами, пока Фриш с Мейтнер не опубликуют своего открытия. И на вопрос: «Что нового?» — Розенфельд выложил всё, что ему стало известно о делении урана.