Прометей раскованный

—   Только не пытайтесь уверить, профессор, что вы не занимались ураном. О, мы очень высоко оцениваем ваши мероприятия по уничтожению следов. Акция была проведена с основательностью, похвальной даже для немца. Но, к несчастью для вас, ваши периодические секретные отчёты начальству оценивались столь высоко, что их не посмели уничтожить. Мы обнаружили их в специальном вагоне бумаг министерства вооружений, захваченном нами в Шарите-сюр-Луар. Сейчас они изучаются нашими учёными, а мне поручено получить от вас ответы на несколько предварительных вопросов.

Он мог наслаждаться успехом. Удар был так страшен, что Жолио внутренне содрогнулся. Весь план защиты рухнул. Простое отрицание становилось невозможным. Нужно было срочно искать новые пути.

А гестаповец, отлично понимая состояние Жолио, не давал сосредоточиться, быстро ставил один за другим острейшие вопросы. Итак, чем занимался Жолио? Многими проблемами, всё не перечислить? Ну, хоть главные. Деление урана. Правильно, и у них такие же сведения. Кто с ним сотрудничал? Халбан, Коварски, Понтекорво, Перрен, Оже, Герон? Где они? Эвакуированы? Не мог бы профессор сообщить последние результаты, не вошедшие в официальные отчёты? Как жаль, что у профессора плохая память! Будет очень полезно, если она впоследствии освежится. А куда спрятали уран, полученный из Бельгии? Министерство вывезло в неизвестном направлении? Хорошо, проверим. Для великой Германии, захватившей все бельгийские запасы урана и располагающей отличными рудниками в Богемии, несколько тонн урана существенного значения не имеют, но всё же... А тяжёлая вода? Не может ли профессор сообщить, куда подевался весь огромный запас тяжёлой воды, хранившийся в его институте? Даже при очень слабой памяти нельзя забыть, куда упрятано такое, согласитесь, профессор, уникальное сокровище! Увезено? Куда, когда? Итак, я записываю: «Бордо, 19 июня, английский пароход, второй, что ушёл в этот день». Его название? Не помните? Но груз, груз!.. Это точно, профессор? Сами проследили за погрузкой в трюмы? Я оставлю вас на некоторое время, отдохните.

Гестаповец удаляется.

Жолио в изнеможении откинулся на спинку кресла. У него гулко билось сердце, стучало в висках. Удалось или нет? Три парохода ушли в этот день из Бордо. Лишь первому, «Брум-парку», удалось благополучно выскользнуть из залива Жиронда, два остальных погибли.

Снова возвращается гестаповец. Подтверждает ли профессор показание, что вся тяжёлая вода погружена на то судно, что вторым вышло 19 июня из Бордо? Гестаповец записывает подтверждение и, удовлетворённый, разваливается в кресле.

—  Должен вас огорчить, профессор: наша непобедимая авиация потопила этот пароход.

Жолио потрясён. Как! Лучшие его сотрудники погибли? Почти весь мировой запас тяжёлой воды растворился в океане? Пропали записи всех проделанных им работ?

На каждый вопрос Жолио гестаповец утвердительно кивал головой. На его лице сияла улыбка. Англичанам придётся разочароваться. Они всегда воевали чужими руками, хотели и на этот раз воспользоваться открытиями французов. Нет уж, придётся им вести свою войну, а фюрер указал, что война в одиночку Англии не по силам. С Англией вскоре будет покончено. Теперь о Коллеж де Франс. Германские власти надеются на плодотворное сотрудничество немцев и французов в лаборатории Жолио. Особый вопрос — циклотрон в Коллеж де Франс. Господин тайный советник профессор Боте считает, что надо его вывезти в Германию в качестве военной добычи.

—   Циклотрон — военная добыча? — возмутился Жолио.— Разве это артиллерийское орудие? Или самолёт? Двадцать семь тонн сложнейших механизмов и приборов, филигранные подгонки...

—   В Германии достаточно специалистов, которые могут с успехом демонтировать и смонтировать на другом месте любые сложные механизмы,— безапелляционно указал гестаповец. Он добавил: — Впрочем, этот вопрос вне моей компетенции. На днях к вам приедет авторитетная комиссия высокопоставленных чиновников и учёных рейха, она решит судьбу циклотрона.

Вскоре в Коллеж де Франс появилась группа немецких учёных. Жолио, вышедший им навстречу, испытал новое потрясение. Впереди, в генеральской форме, вышагивал Эрих Шуман, руководитель группы. Жолио не знал его, но многое слышал о нём. Дальний родственник композитора Шумана, музыкант, как и его великий предок, но сочинявший одни военные марши, профессор физики и руководитель исследовательских работ, Шуман был важной шишкой в фашистской научной иерархии и полным нулём в науке. А за ним, в таком же военном мундире, шествовал Курт Дибнер, тоже физик и тоже важная фигура, в больших очках, закрывавших добрую треть отнюдь не арийского лица, с коварной улыбкой и хитро поблёскивающими умными раскосыми глазами.