Промзона

Фаттах презирал его и даже не давал себе труда это скрыть. Все эти твари презирали его. Большие сильные самцы, от которых пахло потом и кровью, и которые считали, что предназначение мужчины – это бизнес и война. Анастас очень хорошо помнил, что Константин Цой ни разу не пожал ему руку. Не говоря уже о Бельском.

О, Бельский, которым пригрозил ему Фаттах! Все они считали, что Бельский имеет на Анастаса какой-то чрезвычайный компромат. На самом деле компромата не было. Было другое.

Анастас впервые увидел Степана Бельского в 1996 году. Анастас год назад как приехал из Тулы и работал в мужском стрип-шоу, время от времени подкармливаясь порнофильмами.

Как-то в клуб, где трудился Анастас, забрела молодая дочка федерального министра, – девочка широко отметила свое шестнадцатилетие в кругу знакомых и подруг. Из клуба девочка уехала вместе с Анастасом и еще одним парнем. Они прошвырнулись по парочке ресторанов и в конце концов бросили якорь в квартире Анастаса, оборудованной всем необходимым для любви втроем, как-то: широченной кроватью, джакузи, зеркалами на потолке и, конечно же, миниатюрной видеокамерой.

Спустя несколько месяцев перед отцом девочки замаячил пост вице-премьера, курирующего силовые ведомства. Началась борьба, Анастас смекнул, что в его руки попал ценный товар, и анонимно предложил министру выкупить пленку с дочкой. Такое же анонимное предложение было сделано его соперникам.

Спустя несколько часов после затеянного им аукциона Анастас развлекался у себя на квартире с неким молодым человеком. В разгар утех к виску Анастаса прикоснулась холодная сталь, и чей-то далекий и неласковый голос произнес:

– Где снимки, мля?

Анастас обернулся и увидел, что в спальне полно посторонних. Посторонние были коротко стриженые и в черных кожанках, и главным среди посторонних был Степан Бельский.

– А… э… – сказал Анастас.

Это было истолковано как попытка спора. Бельский кивнул, и один из бывших с ним молодых людей подошел к партнеру Анастаса и одним молниеносным движением вспорол ему кожу от лба и до подбородка.

Пленки, разумеется, нашлись тут же. Подраненный любовник Анастаса визжал, как свинья.

– Еще есть? – спросил Бельский, пока голый Анастас ползал у его ног, норовя поцеловать ему ботинки.

– Это все, все, – захлюпал Анастас, – господи, только не убивайте меня, только…

Степан Бельский оттянул затвор, проверяя, есть ли патрон в патроннике, отвел курок и выстрелил. Анастас взвизгнул и лишился чувств. Когда Анастас очнулся, то первое, что он вспомнил, был ни с чем не сравнимый панический страх перед нацеленным в него стволами, и вместе с этим страхом – ощущение неземного, ни разу не испытанного блаженства. Какой это был жесткий, страшный, уверенный в себе мужчина! И этот мужчина пощадил его, увидел нежную, ранимую душу Анастаса, душу, алчущую любви и света!

Это было одним из самых сладких воспоминаний Анастаса. Почти таким же сладким, как история со стрелявшим в него Ахрозовым.

Анастас до сих пор не мог решить, кто из них более мужественный человек.

Что же до Степана Бельского, то, выйдя из квартиры, Бельский позвонил по сотовому телефону и сказал, что о пленках можно не беспокоиться: они уничтожены. Спустя несколько дней собеседника Степана назначили вице-премьером, курирующим силовые ведомства.

* * *

Первое, что Денис увидел, разлепив глаза, были его собственные наручные часы. Часы, – платиновый «Константин Вашерон», старый подарок Извольского, – сидели, как полагается, на запястье Дениса, а самое запястье было очень неловко подвернуто под белоснежную подушку. И была на этих часах ровнешенько половина двенадцатого, само собой – дня.

Денис застонал и перевернулся на спину. Он лежал в небольшой светлой спальне, то ли в приличном отеле, то ли в зажиточном доме с комнатами для гостей. Постель была чисто застлана, сам Денис был раздет и имел на себе одни синего цвета трусы, – но кто его раздевал и как он сюда попал, Денис не имел ни малейшего понятия. Голова болела отчаянно, а воспоминания о прошедшем вечере обрывались где-то часах на восьми.

Выяснение отношений на шахте им. Горького заняло часа два. Получив отлуп у командира ОМОНа, Денис бросился звонить регистратору. Глава регистратора оказался в нетях, на месте был лишь его зам. Зам очень любезно проинформировал Дениса, что контрольный пакет шахты отныне принадлежит двум лихтенштейским компаниям, а вскоре на пороге заводоуправления показался и представитель этих компаний: это был, как ни удивительно, все тот же Фаттах Олжымбаев.

Наглость Цоя превосходила всякое вероятие: он не только украл акции шахты, вульгарно и безнаказанно. Он оплатил все расходы по кидняку из денег, полученных от Извольского за уступку долгов! Пацаны Царандоя кинулись было бить рожи. Денис с Ахрозовым насилу оттащили их прочь, было ясно, что омоновцы только того и ждали.