Проникновение

– Смотри, вот Аурольхолл, – ткнул он пальцем в белую вершину с искусно нарисованным замком. Я даже различила лестницу, что вилась от берега по склону горы! – С тех сторон – море, с четвертой – горы и ущелье. В двух днях пути на корабле от нас будет Гриндар, дальше – острова дев-воительниц, ух, злые они! А здесь фьорд, откуда тебя спасли, Нероальдафе. Это великий Горлохум, ну а вот тут – Варисфольд, где расположен замок ста хёггов.

Я осторожно погладила шершавые листы, соединенные нитью, на которых кто-то кропотливо нанес изображения и затейливые надписи.

– А что означает Нероальдафе? – вдруг спросила я.

– Не знаешь? – удивился парень. – Гнездо на скале. Совсем не так красиво, как у нас, да? Аурольхолл – Сияющая Вершина…

Гнездо на скале. Я зажмурилась на миг, потому что горло сжалось. И то, что я давила в себе все эти дни, обожгло слезами. Я склонилась ниже, делая вид, что рассматриваю картинки, а не реву, как дура. Гнездо на скале. И комната с мягким ковром, теплыми стенами и камином, в котором пляшет пламя. И мужчина, которого я учила поцелуям и непозволительным ласкам… блики света в золотых радужках, насмешка на жестких губах.

Я отчаянно, глубинно, невероятно тосковала по нему. И дело не в том, что он первый, лучший и невозможный. Дело в том – что единственный.

Вот только что мне делать с этим чувством, я совершенно не знала. Глупое и ненужное, оно не укладывалось ни в один мой план. Оно мешало, жалило, заставляло мечтать. Ждать. Звать.

Правильно сказал Сверр в тесноте моей квартирки. Любовь – плохое чувство. Оно делает мужчину уязвимым, а женщине приносит боль… и все же… я не отдала бы возможность изведать его ни за что на свете. Даже за Вирийскую премию Конфедерации, важнее которой нет в ученом мире.

– Лив, ты плачешь? – изумился мой юный напарник, когда слеза все-таки упала на бумагу. Я торопливо стерла влагу рукавом.

– Растрогалась от красоты названий, – с честным лицом соврала я. – А здесь что?

Бьорн бросился перечислять, я же уставилась на цепь снежных гор, что тянулись рядом с Аурольхоллом. Если мне не изменяет память, на которую я никогда не жаловалась, именно там находится еще одна точка, где туман почти исчез. Близко. Очень близко.

Сердце гулко ударило в ребра. Там, за туманом, моя жизнь: люди, цивилизация, Академия… Пора возвращаться.

* * *

Я накинула на плечи теплый плащ, подбитый мехом лисицы, и усмехнулась. Надо же, я почти привыкла к одежде фьордов. Хотя в комбинезоне и теплой куртке было бы удобнее, чем в шерстяном платье.

Но хвала хёггам и за это. Бьорн ушел к себе, а я еще раз перечитала письмо, которое оставила для Данара. Пусть у снежного и были насчет меня планы, с которыми я не согласна, но по-своему он неплох. А я обещала разобраться, почему у него не рождается наследник. Вот только ответ пусть лучше прочитает в послании, а не услышит от меня. Подхватила свою котомку. Нож, запас мяса, сыра и хлеба, загадочный холодный уголек, который загорался на дереве или опилках, веревка, карта, бриллиант, благодаря которому я больше не мерзла. Магия фьордов, которую я так и не смогла объяснить, да и не смогу, видимо. Не хватит на это моих знаний.

Вздохнула и уже привычно погладила железную птичку, а после спрятала ее обратно в кожаный мешочек на поясе. Пора…

Мои улыбки и восторги дали свои плоды – стражник, охраняющий меня, утратил бдительность, и последние дни слонялся следом лениво с явным недоумением на круглом лице. Он не понимал, зачем охранять ту, что на каждом шагу восхищается красотами Аурольхолла и славит снежных хёггов. Я столько раз благодарила окружающих за жизнь в этом прекрасном месте, что мне поверили. Даже Данар смотрел со снисходительной усмешкой и ленивым интересом. И я не желала, чтобы эти взгляды переросли во что-то большее.

Сейчас, в ранний предрассветный час, воин-страж блаженно похрапывал у дверей моей комнаты. А предусмотрительно смазанные маслом петли не издали ни звука.

Аурольхолл еще спал, когда я тенью пробиралась по светлым коридорам и выходила из маленькой двери за кухнями. Медленно разгорающийся свет зари окрасил розовым и золотым хрустальные вершины башен, и я на миг застыла, сраженная этой красотой. Но тут же отвернулась и понеслась в сторону от главных ворот. Любая нормальная беглянка устремилась бы к морю и попыталась стащить одну из лодок. Я же торопилась на восток, туда, где высились снежные горы и где виднелась мутная полоса тумана. Никто из детей фьордов не пойдет добровольно в ту сторону, на это я и рассчитывала.

Крепостная стена оканчивалась за башнями, так что уже через час быстрой ходьбы я оказалась на плато, занесенном снегом. Сияющая Вершина оставалась позади, цвета ее башни гасли в свете дня и снова становились алмазно-серебристыми. Утро выдалось свежим, но холода я не чувствовала. В моем первоначальном плане была мысль украсть лошадь, но я ее быстро отбросила. Вряд ли животное с радостью повезет на себе седока, трясущегося от страха. К тому же я даже не представляю, как крепится седло, и вряд ли способна удержаться на крупе без него. Так что топать придется ножками.