Пронзающие небо

— Нет — не правда. — устало возразил Алёша. — Вновь и вновь возрождаетесь вы здесь, потому что даже и представить не можете, что за этими воротами. Все вы здесь — в этих каменных формах… Так пойдёте ли?

— Разве же по морю ходят? — в голосах никакой радости — видно, оставлять привычное существование им вовсе не хотелось. — Если вы настаиваете, мы могли бы построить громадный флот, но — это заняло бы многие-многие годы…

— Понятно! — с горечью воскликнул Алёша. — Стало быть, так никогда и не соберетёсь… Так и останетесь здесь! Так же, как и те, на улицах Дубграда — шумящие о своих делишках, на брегу вечности. Вы — их уродливое Зеркало.

И тут он понял, что стоит на берегу моря Мёртвого мира. Собственно, при слове «море» сразу представляется некий необъятный, наполненный водами простор. Здесь же никаких вод не было. Была непроницаемо-чёрная, простирающаяся до клубящегося мраком горизонта, гладкая каменная поверхность. Составляющие её камни были гладко отточены, и точно друг другу подогнаны — так что скорее это походило на исполинскую мостовую. Пристань представляла чёрную выпирающую бессчётными шипами глыбу, и среди и шипов и наростов высились не менее угловатые, высеченные конечно же из камня механизмы, из их глубин вытягивались, тросы, на которых были закреплены «корабли» — покривлённые коробки, под тяжестью которых несколько прогибалась поверхность каменного моря. Конечно, в «корабли» эти загружали, и из кораблей этих выгружали — конечно, камни и только камни. Когда какой-нибудь из «кораблей» был разгружен, и загружен обратно местными камнями, некие измождённые человечки усердно начинали крутить некие ручки в механизмах, и «корабли», издавая устрашающий скрип, ползли, на уходящих к горизонту, к дальним берегам, к таким же пристаням и механизмам, тросах.

— Что ж вы у меня плавности форм учились, когда она и у вас есть?! Над головой — хоть и мёртвое небо, а всё ж… А эти камни — поглядите на их гладкость!.. У них учитесь!

Алёша спрыгнул на каменную поверхность моря, выдернул из неё несколько камешков — показал стоящим на брегу. А там вновь все попадали на колени, и слышались восторженные, дрожащие от благоговения голоса:

— Он ходит по воде! Взгляните только — он ходит по воде! Чудо! Чудо! Взгляните на него!..

— Ох, да нет тут никакого чуда… — отмахнулся Алёша. — Каждый из вас может ходить точно также. Ведь, насколько я понимаю — ваши тела ненамного тяжелее моего.

— Только Боги могут ходить по этой поверхности…

— Предрассудки! А ну, пусть один из вас прыгнет! Не бойтесь — я не дам утонуть.

Нашёлся некий смельчак — прыгнул. При его падение разлетелись каменные брызги, и несколько из них ударили Алёшу в лицо — в глазах мрак, искры — он едва не лишился сознания, а тут нахлынули безразличные к чужой смерти голоса:

— Он утонул! Этого и следовало ожидать!..

Алёша быстро стёр кровь, огляделся — действительно, того неведомого уже не было — он погрузился под каменную поверхность, которая ещё слабо колыхалась от его падения. Алёша горестно вскрикнул, пал на колени, усиленно принялся разгребать камни — в кровь ободрал пальцы, совсем истомился, но смог раскопать лишь совсем небольшую ямку, которая, тут же затянулась, а с набережной по прежнему восторженно вопили:

— Только Бог может ходить по водам! Бог пришёл, Бог озарил нас, и он уже уходит! Прощайтесь поскорее с Богом!..

Алёша не слушал их — шипел на Чунга:

— Ну, и что же ты не помог ему?!.. Тоже мне — дух всемогущий!..

Чунг спокойно золотился над его головой — никак не реагировал на эти восклицания. Впрочем, Алёша вскоре и сам успокоился, и даже и позабыл о том безвестном, ушедшем на дно. Он кричал, всё увеличивающейся толпе знати:

— Ну что — не можете, стало быть, покинуть своё существование?! Страшно?! Слишком привязались к этим уродливым каменным формам, да?!.. Ну и оставайтесь!.. Молитесь теперь на меня! А вам то всего лишь и надо было — поверить, что — это не вода, а камни. А-ну вас!

Алёша махнул рукой, повернулся, и, как можно спешно в тяжёлом своём состоянии, зашагал прочь. Но вот окликнул его один выделяющийся среди иных отчаянностью голос:

— А как же я?! Возьмите меня! Помните — ведь это я вывел вас из лабиринта!

Тут и Чунг подал голос:

— Советую тебе идти или, если угодно — плыть, вместе с «кораблём». Вспомни — сейчас совершенно безветренная по их меркам погода, а впереди — шторм. Корабль — хоть какое-то убежище; один на этих просторах — ты попросту будешь разодран на части.

Алёша резко развернулся — и выкрикнул, борясь с беспричинными, леденящими приступами леденящей злобы:

— Хорошо — поплыву на судне! И ты… если тебе так угодно быть со мною — беру тебя с собою…