Пропади все пропадом, или Однажды ты поймешь, что ты меня убил

Подойдя к окну, я посмотрела на синий «БМВ» и подумала, что, пожалуй, не стоит ехать на этой машине к Светлане, потому что так можно навести на неё лишние подозрения, которые впоследствии могут доставить ей неприятности. Открыв платяной шкаф, я извлекла из него парик с длинными волосами и тут же водрузила его на голову, а затем стала делать всё возможное для того, чтобы в корне изменить свою внешность. Театральный макияж, яркая косынка на голову, очки с большими стёклами и мамино пальто изменили мой внешний вид до полной неузнаваемости.

– Вот так-то лучше… От молодой женщины по имени Алиса осталось только одно воспоминание.

Открыв входную дверь, я быстро спустилась по лестнице и у выхода из подъезда медленно перекрестилась. Синий «БМВ» по-прежнему стоял у моего дома, только в машине уже сидел другой молодой человек, которого я не видела ранее. «Надо же, посменно работают, – подумала я про себя и, стараясь побороть дрожь в коленях, вышла из подъезда. Заметив, что кто-то выходит из поднадзорного подъезда, парень, сидевший в машине, поднял тёмные очки на лоб и проводил меня пристальным взглядом. До того самого момента, пока я шла до дороги, мне казалось, что парень из „БМВ“ меня обязательно окликнет и не даст мне отбыть куда-то без него, но этого не произошло. Да и как это могло произойти, если мы никогда друг друга не видели? Или у этого парня есть моя фотография, или Пётр Петрович рассчитывал на моё абсолютное послушание. Мол, если я задумываюсь о последствиях и понимаю всю серьёзность ситуации, в которую попала, то не натворю глупостей и буду чётко следовать данным мне инструкциям. Ладно, посмотрим, как дальше будут развиваться события.

Дойдя до телефона-автомата, я набрала номер милиции и, полностью изменив голос до старушечьего, точно так же, как я это превосходно делала в своей театральной студии, заговорила:

– Милиция? Вам звонит бабушка, проживающая по адресу… Дело в том, что у нашего дома уже второй день стоит очень подозрительная машина со странными типами, которые сильно похожи на заправских головорезов. Вы бы проверили эти личности и узнали, что им нужно у нашего дома. Они целыми днями смотрят на наши окна. Все жильцы дома очень испугались, никто уже не сомневается, что эти головорезы что-то задумали. Машина дежурит тут и днём, и ночью, а головорезы постоянно меняются. Нам всем страшно. Мы просим вас принять соответствующие меры и оградить нас от этих странных и непонятных личностей, которые сами себе на уме.

Быстро повесив трубку, я тут же поймала такси и сразу поехала к Светке. Светка открыла мне дверь и тут же попыталась её захлопнуть, подумав, что кто-то просто ошибся адресом, но я сразу заговорила:

– Светка, да всё нормально! Это я! Голос-то мой ты хоть узнала?

– Голос узнала, – растерянно произнесла подруга и пропустила меня в квартиру. – Алиска, ты, что ли?

– Я, а кто же ещё!

Скинув быстренько парик и очки, я бросилась на шею к своей подруге и закричала:

– Светка, милая, родная! Если бы ты только знала, как же я рада тебя видеть! Как же рада!

– Алиска!

Светлана тоже обняла меня и заревела:

– Алиска, что же произошло? Почему эти гады тебя засадили? Как они могли?! Как они смели?!

– Светка, ты только не плачь. Пожалуйста, давай успокаивайся. Я тебя умоляю!

Посмотрев на плачущую Светку, я не выдержала и разревелась сама. Как только мы успокоились и пришли в себя, Света посмотрела на старое мамино пальто, на очки и парик и недоуменно пожала плечами:

– Алиса, а что это за карнавал?

– А, долго рассказывать…

– И всё же придётся. Ты должна мне рассказать, что же тогда с тобой произошло. Я, как узнала, потеряла дар речи. Мне стало страшно оттого, что в нашей стране могут посадить кого угодно и даже совершенно невиновного человека. Мы все можем быть заложниками каких-нибудь странных обстоятельств, и это значит, что за решётку могут засунуть любого из нас. Меня, моих знакомых, моих родственников… Я вдруг подумала о том, что все мы должны бояться милиции. Она нас не защищает – она нас садит! Алиска, тебя выпустили?

– Да, – неуверенно махнула я головой.

– А где дикий восторг? Где громкие вопли? Где настоящая радость?

– Не знаю. Мне кажется, что радоваться пока особо нечему, – беспомощно ответила я и с совершенно потерянным видом села на ближайший стул.

– Почему? Ведь самое страшное уже позади.

– Я в этом не уверена. Мне кажется, что самое страшное ещё впереди.

Опустив ресницы, я стала сверлить глазами пол и больше не могла произнести ни единого звука.

– Алиса, что случилось-то? – начала тормошить меня подруга.