Пропащий

Так как большую часть времени в городе мы не очень понимали, где находимся, а законы парковки были очень строгими, есть нам приходилось очень быстро, практически на ходу. «Ноги моей не будет в ресторане! У меня есть своя еда! Мне не нужно есть ту гадость, которую вы, люди, едите». (Конечно, у него была своя еда, поскольку мы наперебой старались сделать ему приятное. Обычно кто-нибудь из женщин с ревностью тигрицы следил за тем, чтобы в наличии был запас рисовых палочек.) Несколько порций рисовых палочек с крекерами или крендельками плюс горячая и холодная вода имелись в машине всегда. Иногда он ел что-нибудь помимо этого, но самим предлагать ему еду было рискованно: он мог отказаться есть вообще, и тогда мы начинали волноваться, что он может снова ослабеть и упасть.

Особого выбора, где поесть, у нас не было. Мы отправились пешком по улицам, пока наши водители сидели в машинах, готовые тут же тронуться с места по нашему сигналу. Рэй побежал в кофе-шоп, где можно было взять кофе навынос. «Извините, кофе нет!» Грибы или героин – пожалуйста. Лучше бы мы выбрали наркотики. Большая часть сально-жирной смеси с картонным вкусом под названием «Турецкая пицца» пошла в мусорную корзину.

Было еще довольно рано, но Юджи не хотел терять время, так как цель поездки – «дамы в окнах» – была достигнута. Итак, мы снова пустились в путь.

Вопрос «куда ехать» угрожающе завис в воздухе. Сделав несколько неверных поворотов, мы наконец выехали на шоссе, так и не придя ни к какому решению.

– Куда, сэр? – спросил Преподобный, всегда жаждущий доставить удовольствие человеку, для которого удовольствия не существовало.

– Мне без разницы. Ты – босс, – пассивно и невнятно ответил Юджи, сидя на переднем сиденье авто и зажевывая кренделек в ожидании начала битвы. Были предложены французский Страссбур, Лондон и, конечно же, Париж. Опять этот Париж! Это был уже перебор! Что нужно было этому Рэю? Несомненно, он рассматривал все это предприятие как коан дзен, от которого все остальные вынуждены были страдать.

В итоге Юджи остановился на Брюсселе, где мы могли полакомиться его любимыми шоколадными конфетами из «Леонидаса». И купить их там можно было дешевле. Поскольку водитель был «как-никак евреем», он не мог упустить возможность сэкономить хотя бы бакс, несмотря на то что принадлежал католической церкви и тратил деньги как пьяный матрос.

– Отлично, если вы настаиваете.

Пока мы пересекали сельскую местность Северной Европы, Шилпа научила меня языку жестов в игре «Виселица».

Мы добрались до Брюсселя в час пик, под проливным дождем, не имея ни малейшего понятия о том, где может находиться магазин. Люди постоянно направляли нас то в одну, то в другую сторону, но поскольку Рэй удачно игнорировал все подсказки, мы, уставшие донельзя, продолжали кружить по городу. После целого дня в пути наше состояние быстро ухудшалось. Моя пятая точка уже просто болела, когда мы наматывали пятый круг по городу. Юджи продолжал действовать Рэю на нервы каждый раз, когда тот приближался к повороту или самостоятельно выбирал направление движения. Он произносил: «Религиозные люди всегда поворачивают туда, куда надо». В один подземный переезд мы въезжали минимум три раза – я его помнил. На третий раз, когда мы застряли в пробке и мне надоело обозревать расположенное передо мной кресло, я увидел в окно водосточную трубу, из которой хлестала дождевая вода, – я ее точно уже видел дважды.

Каждый раз, когда мы снова упирались в тупик, Юджи ворчал негромко, но довольно отчетливо, чтобы все слышали: «Ну конечно». Хотя он находился в самом центре этой бесконечной карусели, ситуация его нисколько не волновала. Более того, он умышленно подзуживал Рэя, пока тот не потерял способность соображать вообще что-либо. Я видел это по его лицу, отражавшемуся в зеркале заднего вида. Он был измучен. «Давайте-ка, вы все, разбирайтесь», – произносил Юджи и снова отправлял нас в бесконечную петлю поисков. Когда Рэй спрашивал его, туда ли он поворачивает, Юджи отвечал: «Конечно, мне без разницы». Как только поворот был сделан, слышалось его ворчание: «Не туда». Если бедолага Рэй пытался сказать, что он только следовал указаниям, он тут же получал:

«Вам, людям, всегда нужно найти виноватого!»

Он просто был хорошим учителем, блокирующим все выходы.

Смотреть на все это с заднего сиденья было невыносимо. Мне не нравится, когда мне указывают, что мне делать (а кому нравится?), поэтому я выходил из себя. Неспособность Рэя действовать самостоятельно означала для нас бесконечное движение по Дантовым кругам ада. Мысль о том, что будь я на его месте, я бы справился с задачей лучше, делала меня еще более несчастным. Разве не довольно с него было того, что ему позволили всю дорогу быть за рулем рядом с ним? Неужели для понимания этого нужно пройти через всю эту чертову драму?