Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

Она уехала к отцу, и на июль я перебрался в её квартиру в Шале Биркенвилд, располагавшуюся прямо над студией Юджи. Это была небольшая светлая мансарда с окном в крыше и крошечной прилегающей к кухне спальней. Она была похожа на каюту на яхте, через прозрачную крышу которой можно было наблюдать за проплывающими облаками. Впервые за месяц я хорошо выспался. Начавшийся сильный дождь оставил в воздухе здоровый запах деревенского навоза. Звук дождя по крыше успокаивал. Я мог дни напролёт проводить там в работе над книгой.

С тех пор как я отдал ему 100 долларов из гонорара за статью, он изводил меня, требуя такую же сумму в евро и франках. «Сто франков, сто евро и сто долларов — это традиция!» В его день рождения я чувствовал давление особенно сильно. Он продолжал трясти с меня «долг» и в то утро, выходя из дома, сказал: «Держись за свои грязные деньги и живи в нищете!» Я знал, что он просто дразнит меня, но его слова крутились у меня в голове весь день. Даже сейчас я иногда вспоминаю их. Как только он начинал продавливать меня по поводу денег, у меня тут же появлялись две мысли: первая — о финансовой катастрофе, а вторая — о том, как он загонял некоторых в долги, а потом их финансовое положение кардинально менялось в лучшую сторону. В конце концов я оправдал свою нищету тем, что приехал к нему не ради зарабатывания денег. Если я снова ввяжусь в эту игру, я очень скоро обнаружу себя не в его обществе, а в самолёте по пути домой, без копейки в кармане и с мыслями о том, где бы заработать.

В середине июля интенсивность наших поездок нисколько не уменьшилась. Было скучно, однообразно и, за исключением общения с ним во время какого-нибудь обеда или перерыва на кофе, болезненно. Как-то мы провели в дороге десять часов кряду, проехав до Валлекрозии и обратно. На следующий день мы снова отправились в Эвиан, а затем ещё и в Шамони. Не важно, как я себя чувствовал, он хотел, чтобы я был рядом, и мне приходилось подчиняться. Каждый раз, когда я садился за руль, у меня возникало ощущение непрекращающегося ночного кошмара. Каждый изгиб на любой из дорог, ведущих из долины, я знал как свои пять пальцев.

После поездок мы возвращались в номер 609, ели или расходились по домам, когда он был готов пойти к себе. Он то и дело просил меня помочь ему при ходьбе, а затем бросал на пол, превратив этот небольшой ритуал в ежедневную рутину. Каждый раз он смеялся с неослабевающим энтузиазмом. Он хватал мою руку со словами:

— Думаешь, я слабею?

— Нет!.. Ну, может быть…

До того как сесть в машину, у него почти всегда было хорошее настроение. Затем мы спускались с ним и вечно толкущимся рядом Преподобным на лифте в гараж. В лифте Юджи, дурачась, постоянно подталкивал меня плечом, оттесняя к задней стенке. Иногда я сбегал вниз по ступенькам, чтобы открыть для него дверь гаража, пока он шёл к нему по наклонному полу.

Молчаливая спутница Преподобного держала его машину наготове. Юджи занимал своё место, и только после этого за руль садился Преподобный. Они начинали выезжать, протискиваясь своим огромным авто между цементными стойками гаража и каждый раз едва не задевали их.

Наконец, чтобы привести себя в норму, мне пришлось на несколько дней сделать перерыв в поездках. Когда он меня проигнорировал, меня накрыла вина. Поразительно, с какой скоростью я посчитал себя изгнанным из королевства. Сработал привычный шаблон, заставлявший меня воображать подобные вещи. Примерно так же чувствовала себя Йогиня перед отъездом.

После того как машины скрылись из вида, я увидел, что на скамейке перед своей квартирой сидит Линн. Я сказал ему, что больше не могу. Он улыбнулся, а затем засмеялся: «Я всё смотрел и думал, ребята, на сколько вас хватит». Я вывалил ему все свои сомнения и страхи. Погода на улице была чудесной. У его дочери в юридической школе были каникулы, и она проводила их вместе с отцом. Зная Юджи много лет, выросши на его глазах, она не была зачарована им подобно нам. Мы с Линном пробродили и проболтали несколько часов. Вернувшись назад и убедившись, что машины ещё не вернулись, мы пообедали и стали болтать снова. Впервые за многие недели я возвращался домой без чувства тяжести.

На следующее утро Юджи снова требовалось куда-то ехать, на этот раз праздновать чей-то день рождения. «Я не собираюсь целый день сидеть здесь и глазеть на вас!» Пулей выскочив из комнаты, я сел за руль вэна и помчался к Рави, другу из Бостона, чтобы попросить его один день побыть водителем. Как только они уехали, я вернулся в квартиру в надежде посмотреть телевизор и обнаружил там Нарена — немца-астролога. Я и ему вывалил кипевшие во мне, как в адском котле, чувства, и, слава богу, он помог мне с ними разобраться.

Войдя в комнату на следующее утро, я услышал, как Юджи читает дадаистскую проповедь на излюбленные темы политики и религии:

— Думаю, мне нужно построить храм в честь вашего президента Никсона!

— Я посрал на фото этого грязного ублюдка Раманы Махарши! А сейчас посрал бы ещё и на его лицо.