Пропащий. Последние приключения Юджи Кришнамурти

На этом месте я решил, что могу со спокойной совестью вернуться в отель после двух часов кошмарной прогулки и освежиться в своей безопасной и относительно чистой комнате. С наступлением сумерек я снова пошёл на улицу и направился в Джуху-Бич — район, считающийся в Мумбае престижным. Однако прогулка по престижному району Мумбая сильно отличалась от прогулки по престижному району Нью-Йорка. Небольшое отклонение от маршрута в пользу небольшой и не слишком парадной улочки привело меня к огромному грязному полю, по обеим сторонам которого люди жили в палатках и лачугах. В сгустившейся темноте я ещё сильнее ощущал на себе их взгляды, и вызывавшая ужас мысль о том, чтобы спросить дорогу, заставляла меня делать вид, что я, к чёрту, знаю, куда иду. Вскоре огни магазинов изменили окрестности до неузнаваемости, превратив их в неимоверный пазл улиц и дорожек. Я сам был удивлён, когда в итоге каким-то чудом нашёл в темноте дорогу в отель. Решив больше не испытывать судьбу, я переключился на задачу найти что-нибудь съедобное, от чего мне потом не было бы плохо, и на этом день можно было считать законченным.

На следующий день смена временных поясов выгнала меня из гостиницы ещё до рассвета. Приятная прохладная тишина окутывала малолюдные улицы, и только обеспокоенные дворняги коричневого окраса бродили там и тут, словно призрачные стражники, да какая-нибудь случайная корова издавала чавкающие звуки у кучи с мусором. Собаки здесь были похожи на стаю суровых койотов, слишком занятых своими внутренними делами для того, чтобы отвлекаться на каких-то представителей человеческой расы. Они были полной противоположностью средней американской собаке, живущей в роскошных условиях и являющейся символом гостеприимства и семейного благополучия. А эта бедная скотина едва выживала в сутолоке людей и безумного городского хаоса. Коровы, обезьяны, козы вплетались в уличное движение, создавая параллельный поток.

На Западе всё не так. Если взрослому человеку случится встретить настоящую корову или лошадь, не говоря уже о козе или свинье, он приходит в состояние ужаса. Мы скорее заберёмся в машину и оттуда сфотографируем животное. Мы едим их каждый день, но никогда их не видим. На Западе всему отведено своё место, нищие убраны подальше с глаз, животные обязательно держатся на привязи, их откармливают и убивают — всё для удобства человеческой популяции. Ну может быть, только общество крыс и тараканов, живущих в стенах и под цементом, где мы их не видим, ещё более многочисленно и упорядоченно, чем сообщество людей.

В тихие утренние часы, до того как солнце начинало поджаривать мир, натянутые повсюду сверху яркие цветные нити фестивальных огней подсвечивали сучковатые деревья и угрюмые здания с жёлтыми, розовыми и оранжевыми воротами под названием Ганеша чатуртхи пандалс. На входе в улочки поменьше были установлены весело поблёскивающие конструкции с праздничными огоньками, извещающие всех и каждого о праздновании религиозного фестиваля. Невысокие шершавые стены все сплошь были увешаны нарисованными от руки плакатами с рекламой фильмов, фитнес-клубов, мыла, кастрюль и сковородок. Реклама какого-нибудь ширпотреба, носящего имя одного из многочисленных индуистских божеств, прекрасно уживалась с настоящими религиозными фигурами и символами. Это был коллаж из смеси культур, и я полной грудью вдыхал его богатство и новизну.

Дом, в котором должен был остановиться Юджи, находился в нескольких кварталах от железнодорожного вокзала, в лабиринте улиц в противоположной стороне от моего отеля. Расположенное прямо напротив школы, это бетонное здание с изрядно потёртыми цементными ступеньками пыльно-розового цвета с патиной, казалось, пережило века. Вообще любопытно, что хотя в Индии всё выглядит и ощущается очень старым и ветхим, редко какая постройка имеет возраст более тридцати, ну, максимум пятидесяти лет. Ощущение старины создаёт, видимо, древняя индийская культура, насчитывающая десятки тысяч лет. Большинство зданий здесь такие же типичные, как и арендуемые кривобокие многоквартирные дома в Нью-Йорке. В вечерние часы, словно отполированные янтарным светом, они приобретают желтоватый оттенок.