Пропавшая наследница Цакары

Князь не явился и к полуночи. Яна успокоилась, но заснуть так и не смогла, постоянно ворочалась, пока не уткнулась бегающим взглядом в красивый потолок с лепниной в виде свисающих и переплетающихся между собой диких плющей. Долго ещё бодрствовала, пока незаметно плющи с потолка не исчезли, заменившись её уютной квартиркой на Земле с вредной чёрной рысью и радостным Димкой, играющим в конструктор.

Разбудило аккуратное поталкивание в плечо. Проморгав сонные глаза, Яна различила склонившуюся над ней обеспокоенную Гин. Обеспокоенную. С чего бы?

В голове щелкнуло, и наружу вынырнули воспоминания Виринийской Ночи, а в точности, поцелуи и объятия Седона. Ох, чёрт!

Яна резко села на постели, окончательно перепугав лайири. Покосилась через арочный проем спальни на гостиную с открытой… нет, выломанной входной дверью.

— Эм, пр-ростить меня, госпожа. Вы долго не отзываться, а двер-рь запер-реть! Вот я и сломать её. Я думала, что вы… вы… — виновато отчитывалась Гин, но была прервана.

— Всё хорошо, Гин. Со мной всё хорошо. Я ничего с собой не делала.

Скрытую тоску в голосе госпожи лайири услышала. Когда Дик с Ридом утром рассказали ей, как госпожа со слезами убежала от князя, Гин, предчувствуя неладное, поспешила к ней в покои, но обнаружила запертую дверь. Принцесса явно чего-то испугалась. Или кого-то. Далеко ходить не нужно, чтобы тыкнуть пальцем.

— Госпожа, — Гин присела на краешек кровати рядом, позволила себе взять ладонь Яны в свои с длинными тёмными ногтями, — князь Седон… — замялась. — Он что-нибудь сделать с вами? Сделать больно? Или что-то пр-ротив воли?

— Нет-нет! Что ты! — живо отозвалась Яна, догадавшись, что лайири имела в виду. От её искреннего беспокойства в душе потеплело. — Ваш князь просто поцеловал меня, а я… я убежала.

Яна отвернула от любопытной Гин голову, не желая показывать своё смущение. Краем глаза зацепила мантию двух диар в гостиной, что своей магией восстанавливали выбитую дверь.

— Почему? Госпожа не нр-равится наш Властелин? — допытывалась лайири.

Яна промолчала. Она не знала, как описать те эмоции, что чувствует в отношении князя тэргов. Всё слишком запутанно.

Гин растолковала молчание госпожи по-своему. Она видела их напряжённые переглядывания с князем. Да что там, весь замок заметил, особенно женская половина. Принцесса стала врагом женщин тэргов, они только и шушукались о чужачке, завладевшей мыслями их Властелина. Копили ярость и ждали удачного момента отомстить.

Лайири обязана Седону своей жизнью и жизнью семьи. В далёком прошлом он спас и приютил их, в те времена лайири слыли отшельниками и дикарями. И если бы князь тэргов не взял лайири под своё крыло, их всех раздавила бы война. Гин искренне желала Властелину счастья, ведь он…

— Седон не всегда был таким…

— Каким это ТАКИМ? — подхватила псевдонаследница, навострив уши.

Гин неожиданно потупила свой заинтересованный взгляд, даже голову в плечи втянула. И руки госпожи выпустила из мягкого плена. Стушевалась вся, будто то, чем хотела поделиться, крылось за страшной завесой тайны вкупе с неминуемой карой за разглашение. По крайней мере, у Яны сложилось именно такое представление.

Гин рассказала, что князю Седону исполнилось шестнадцать вёсен, когда в войне с онарийцами внезапно погиб его отец, предыдущий Властелин. Тогда юному, но крепкому духом воину пришлось взять власть в свои руки и отстоять отвоеванные отцом границы. С большими потерями Седону всё же удалось откинуть войска Лиона III, обезумевшего от потери первой королевы — матери настоящей принцессы, — а также настроить порядок в рядах тэргов.

Говорила, что Горотей, предыдущий Властелин, воспитывал Седона в жестокости и боли. Каждый день, словно предчувствуя свою кончину, изнурял юного Седона поединками и тренировками, подготавливая сына к трону. А перед тем, как Горотея убили, Гин прожила в замке три весны и лично обрабатывала раны молодого князя. После каждой такой тренировки на Седоне практически не оставалось живого места.

Ужасные раны — струпы и глубокие рваные, ожоги! Горотей нисколько не щадил сына, загонял мечами, магическими ударами выбивал из него всё тёплое, мягкое, истравил милосердие, оставив лишь ярость, жестокость, алчность и холодный расчёт. Воспитывал по своему подобию, наставлял юного князя завоевать всю планету, стереть онарийцев с лица земли и править единолично.

Ужас какой! Яна задыхалась от злости, не понимала: как можно так обращаться со своим ребёнком?! Пусть она ничего не помнила о своих родителях, она вообще ничего не помнила до аварии, но была уверена, что те любили её.

— Зачем ты мне говоришь всё это? Ты описываешь Седона таким, какой он есть и сейчас.

На это Гин вдруг зло рыкнула, но тут же поникла, поняв необоснованность своего гнева. Принцесса ведь ничем ей не обязана.

— Пр-ростить меня, госпожа. Это необходимо, чтобы понять.

Яна прикусила язык, потому что увидела в виноватых глазах лайири любовь к Властелину тэргов. Не немое обожание, а именно любовь к самому жесткому Седону.