Пропавший герой

Она взяла сэндвич, хотя сейчас, после катания по волнам, есть совсем не хотелось. Она всегда просила PB&J.[17] Пайпер была вегетарианкой. Она стала вегетарианкой с того дня, как они проехали мимо бойни в Чинно и от запаха ее чуть не вывернуло наизнанку. Но дело было не только в этом. PB&J — простая еда, любой подросток мог взять это на ланч. Иногда она делала вид, будто этот сэндвич приготовил для нее сам отец, а не личный повар, выписанный из Франции, который предпочитал заворачивать сэндвичи в золотистую фольгу с бенгальским огнем вместо зубочистки.

Ну почему нельзя жить проще? Пайпер всегда отказывалась от всякой шикарной одежды, что предлагал ей отец, от модельных туфель, от походов в салон красоты. Она сама подрезала себе волосы, специально делая их неровными. И предпочитала носить потрепанные кроссовки, джинсы, футболки и старую зимнюю куртку, оставшуюся с тех времен, когда они увлекались сноубордингом.

Пайпер ненавидела эти снобистские частные школы, хотя отец считал, что она должна учиться именно там. Она все делала, чтобы ее оттуда выставили. А он находил все новые и новые.

Вчера Пайпер провернула свою самую крупную до сего времени воровскую операцию — увела из дилерской конторы «БМВ», который ей «дали на время». Ей постоянно приходилось изобретать все более и более серьезные хулиганства, чтобы привлечь внимание отца.

Теперь она жалела об этом. Отец пока ничего не знал.

Пайпер собиралась сказать ему утром. Но тут он удивил ее этой поездкой, и ей не хотелось портить удовольствие. Это был их первый день за… сколько? За три месяца?

— Что случилось? — Отец передал ей лимонад.

— Па, тут кое-что…

— Подожди, Пайпс. У тебя такое серьезное лицо. Ты готова к «трем любым вопросам»?

Они много лет играли в эту игру — таким образом отец поддерживал с ней близость, не тратя на это много времени. Они могли задать друг другу три любых вопроса. Никаких запретов. А отвечать только честно. В остальное время отец обещал не вмешиваться в ее дела, что не составляло ему никакого труда, поскольку его никогда не было рядом.

Пайпер догадывалась, что для большинства ребят такая игра в вопросы и ответы была бы хуже смерти. Но она всегда с нетерпением ее ждала. Это напоминало серфинг — процесс не простой, но зато один из способов почувствовать, будто у тебя и в самом деле есть отец.

— Первый вопрос, — сказала она. — Мама.

Неудивительно. Это вопрос всегда был у нее на языке.

Отец покорно пожал плечами:

— Что ты хочешь узнать, Пайпер? Я тебе уже говорил — она исчезла. Я не знаю, почему и куда она делась. Она просто ушла после твоего рождения. И с тех пор я больше не слышал о ней.

— Как по-твоему, она еще жива?

Это был не настоящий вопрос. Отцу было позволено отвечать, что он не знает. Но она хотела услышать, как он это скажет.

Отец смотрел на волны.

— Твой дедушка Том, — сказал он наконец, — часто говорил мне, что если долго идти на заходящее солнце, то придешь в Страну призраков, где можно общаться с мертвыми. Он говорил, что когда-то давным-давно можно было вызывать мертвецов, но потом вмешалось человечество. Ну, это долгая история.

— Это как Страна мертвых у греков, — вспомнила Пайпер. — Она тоже лежала на западе. И Орфей — он пытался вернуть свою жену.

Отец кивнул. Год назад он получил самую крупную свою роль — древнегреческого царя. Пайпер помогала ему разбираться с мифами — читала все эти истории о том, как люди превращались в камни и варились в озерах лавы. Они с удовольствием читали это вместе, и тогда жизнь не казалась Пайпер такой уж мрачной. На какое-то время она сблизилась с отцом, но, как и все остальное, это продолжалось недолго.

— Между греками и чероки много общего, — согласился отец. — Интересно, что бы сказал твой дед, увидев нас теперь на самой западной оконечности земли. Он бы, наверное, решил, что мы призраки.

— Ты хочешь сказать, что веришь в эти истории? Ты думаешь, что мама умерла?

Глаза у него увлажнились, и Пайпер увидела в них печаль. Она поняла, что именно это и притягивает к нему женщин. Внешне он казался сильным и уверенным, но в его глазах было столько печали… Женщины хотели узнать почему. Они хотели утешить его, но никому из них это не удавалось. Отец сказал Пайпер, что это национальная черта чероки — у них у всех, за многие поколения боли и страдания, накопилась эта темнота внутри. Но Пайпер думала, что дело не только в этом.

— Я не верю в эти истории, — сказал отец. — Их любопытно слушать, но если бы я и в самом деле верил в Страну призраков, или в духов животных, или в греческих богов… то, думаю, я бы не спал ночами. Я бы все время искал, на кого возложить вину.

«Возложить вину за то, что дедушка Том умер от рака, — подумала Пайпер, — когда отец еще не стал знаменитостью и у него не было денег, чтобы помочь старику. За то, что мама — единственная женщина, которую он любил, — ушла от него, даже не оставив прощальной записки, бросила с новорожденной девочкой, заботиться о которой он был не готов. За то, что он добился славы, но не счастья».