Пропавший герой

Отец закинул руки за голову. В старой футболке и джинсах он напоминал какого-нибудь парня из Талеквы в штате Оклахома, индейца чероки, который, возможно, никогда не покидал земель своего племени.

— Твой дед сказал бы, что все эти греческие рисунки — чушь собачья. Он мне говорил, что звезды — это существа с сияющей шерстью, этакие волшебные ежи. Когда-то, давным-давно, какие-то охотники даже поймали несколько из них в лесу. Пока не наступила ночь, они и не догадывались, что это такое. А ночью эти звездные существа начали светиться. От их шкурок отлетали золотые искры, и тогда чероки выпустили их назад в небо.

— Ты веришь в волшебных ежей? — спросила Пайпер.

Отец рассмеялся:

— Я думаю, в голове у дедушки Тома, как и у греков, было полно всякой чепухи. Но небо большое. Я думаю, там есть место и для Геркулеса, и для ежа.

Они помолчали некоторое время, и наконец Пайпер набралась смелости задать вопрос, давно не дававший ей покоя:

— Па, а почему ты никогда не играешь ролей коренных американцев?

Неделей ранее он отверг предложение на несколько миллионов сняться в роли Тонто в ремейке «Одинокого рейнджера». Пайпер не могла понять, почему он это сделал. Отец играл всякие роли — учителя-латиноамериканца в школе для трудных подростков в Лос-Анджелесе, франтоватого израильского шпиона в приключенческом боевике, даже сирийского боевика в одном из фильмов сериала о Джеймсе Бонде. И конечно, он был известен как царь Спарты. Но если ему предлагали роль коренного американца (что это за роль, не имело значения), отец неизменно отказывался.

— Слишком близко к корням, Пайпс. — Отец подмигнул ей. — Легче делать вид, что я нечто иное, чем на самом деле.

— А это не надоедает? У тебя никогда не было искушения, ну, типа, найти идеальную роль, которая могла бы изменить представления людей о тебе?

— Если такая роль и есть, Пайпс, — с грустью сказал он, — то я ее не нашел.

Она посмотрела на звезды, пытаясь вообразить, что это светящиеся ежи. Но увидела только все те же привычные фигуры: Геркулес, бегущий по небу, чтобы сразиться с чудовищами. Отец, вероятно, прав. И греки, и чероки были немного чокнутые. Звезды — это всего лишь огненные шары.

— Па, — сказала она, — если тебе не нравится быть близко к корням, почему же мы спим во дворе дедушки?

В тишине оклахомской ночи его смех показался громким.

— Я думаю, ты слишком хорошо меня знаешь, Пайпс.

— И на самом деле ты ведь не собираешься продавать этот место?

— He-а, — вздохнул он. — Скорее всего, нет.

Пайпер моргнула, возвращаясь в реальность. Она поняла, что уснула на спине дракона. Как мог ее отец изображать из себя стольких людей, которыми он не был? Теперь она пыталась подражать ему, и этого было так мучительно.

Может, ей удастся еще некоторое время притворяться? Может, удастся изобрести способ спасти отца и не предать при этом друзей, даже если сейчас счастливый конец этой истории казался таким же маловероятным, как и волшебный еж.

Пайпер прислонилась к теплой груди Джейсона. Он не стал возражать. Стоило ей закрыть глаза, как сон унес ее.

Ей снилось, что она на вершине горы. Тени деревьев плясали в призрачных алых языках пламени от костра. Глаза Пайпер жгло от дыма, а земля была такая горячая, что подошвы ботинок прилипали к ней.

— Ты забыла свой долг, — прорычал голос из темноты:

Пайпер не видела его, но это явно был один из самых ее нелюбимых гигантов — тот, кого она называла Энкелад. Она оглянулась — нет ли тут поблизости ее отца, но столб, к которому он прежде был прикован цепями, отсутствовал.

— Где он? — спросила она. — Что вы с ним сделали?

Смех гиганта походил на шипение лавы, стекающей по склону вулкана.

— Тело его в полной безопасности, хотя разум, боюсь, больше не в силах выносить мое общество. По какой-то причине я… раздражаю его. Ты должна поспешить, девочка, иначе, к сожалению, тебе скоро некого будет спасать.

— Отпусти его! — воскликнула Пайпер. — Возьми вместо него меня. Он всего лишь обычный смертный!

— Но, моя дорогая, — прорычал гигант, — мы ведь должны доказывать свою любовь к нашим родителям. Именно это я и делаю. Покажи мне, что ты ценишь жизнь своего отца, — сделай то, что я прошу. Кто для тебя важнее — отец или вероломная богиня, которая пользовалась тобой, играла твоими чувствами, манипулировала твоими воспоминаниями? Что для тебя Гера?

Пайпер задрожала. В ней кипело столько злости и страха — она едва могла говорить.

— Ты требуешь, чтобы я предала друзей!

— Как это ни печально, моя дорогая, но твоим друзьям суждено умереть. Их поиск обречен. Даже если вам повезет, ты слышала пророчество: гнев Геры приведет к вашей смерти. Остается только одна неясность: либо ты погибнешь с друзьями, либо останешься жить со своим отцом.