Пророчество

В нашем мире, как и во всех остальных мирах Радужного Веера, испокон веков существовали Врата, ведущие в соседние миры. Часть из них была естественного происхождения, часть – результатом деятельности давно исчезнувшего народа, чье название затерялось в веках… Путешествовать между мирами было довольно сложно: Врата открывались ненадолго и раз в несколько лет… Причем период открывания естественных был намного длиннее, чем рукотворных… Врата, через которые в наш мир проникали орды Воинов Тьмы, были естественные, с периодом открывания в семь с небольшим лет… В связи с изменившийся политической обстановкой на континенте, в частности из-за гибели Обители Последнего Пути, и усилением Ордена Алого Топора шансы на отражение следующего набега стремились к нулю… А согласно пророчеству, следующий Приход должен был стать последним. Хранитель, как ни странно, был склонен верить Пророчеству, хотя и не видел ни единой возможности для возрождения Обители на завоеванных Орденом землях. Мало того, по его мнению, за следующие четыре года Орден должен был захватить весь континент и часть архипелага Хаоса, став при этом единственным государством во всем Мире… А учитывая отношение Ордена к Тварям, их расселение по континенту становилось неизбежным… В общем, Хранитель видел только один путь: следовать Пророчеству!

Пытаясь убедить нас в этом, он прочел следующую строфу, смысл которой был еще более завуалирован, чем той, которую мы худо-бедно расшифровали.

Вмиг потерять Любовь и Кровь

и Когтем Мести обернуться,пройтись по Вееру Миров,найдя Судьбу, домой вернутьсясумеет ОН. Уйдет во мглу

тот, кто был рядом. Малой кровьюпоследний шаг закроет Злу,падет, оплаканный Любовью…

Мерион, то и дело дергая себя за усы, пытался понять смысл стихотворения, а я мрачно полировал один из Черных мечей, стараясь не ломать себе голову над непонятным: все равно понятным Пророчество должно было стать после того, как то или иное событие случалось. Например, Любовь и Кровь в первой строке явно указывали на Элли и Беату… Меня, конечно, беспокоила судьба Деда: я совершенно не хотел, чтобы он «уходил во мглу», и даже дал себе слово, что буду присматривать за Учителем, чего бы это мне ни стоило… А путь в загадочный мир страшил меня меньше всего: я – воин. В моих руках – оружие. И в пророчестве ясно сказано: Я – ВЕРНУСЬ! И я решил не напрягаться – будь что будет!

На какое-то время задумавшись, я потерял нить разговора и сосредоточился только тогда, когда Хранитель, вздохнув, предложил мне все три месяца, оставшиеся до Прихода его Врат, посвятить подготовке перехода в другой мир… Тут я уперся и высказал свое мнение: учиться я буду, но гораздо меньше: у меня в этом мире есть еще одна цель. Спасти Беату. И ни в какой мир я без нее идти не намерен…

Хранитель с Мерионом переглянулись, одинаково пожали плечами и замолчали. Наконец Наставник озвучил свое решение:

– У тебя, вернее, у нас, есть два месяца. А потом в любом случае ты должен оказаться здесь. Договорились?

Я утвердительно кивнул.

– Тогда завтра на рассвете – в путь!

Глава 32

Олежка приехал домой неожиданно рано, около восьми вечера и, почти не обратив внимания на то, что я наготовила, уединился с Марком Ивановичем в большой комнате. Я тут же обиделась: ужин, любовно выложенный мною на тарелки, стыл на кухонном столе, а два здоровенных мужика, как девчушки-первоклассницы, о чем-то шептались в комнате. Не посвятив в свои мужские секреты меня. Меня!!! Скорее всего, поэтому или из-за тяжести внизу живота я забралась с коленками на стул, уткнулась в оконное стекло и неожиданно для себя горько заплакала… Хотелось лечь и умереть: мало того, что я стала чужой в своем родном доме, так мне не доверяли еще и тут… Кроме того, зверски хотелось жрать… Не есть, а именно Жрать! Терпеть оставалось еще пару дней, но сил сопротивляться голоду у меня уже не осталось… А самая главная причина моего плохого настроения – Олег, почему-то не делающий ни одного шага в отношениях сверх того, что уже было, совершенно спокойно что-то обсуждал с Дедом, вместо того чтобы приласкать меня, такую одинокую и несчастную… Чтобы не натворить чего-нибудь непоправимого, я вонзила ногти в ладони и посильнее сжала зубы…

Подождав минут десять и поняв, что этот чурбан не намерен выбегать из комнаты со словами извинения и цветами, я вскочила на ноги, пнула упавший на пол стул и рванула в ванную, где открыла воду, набросала в нее всякой ароматной соли, добавила пены и, не дожидаясь, пока вода покроет даже дно, быстренько раздевшись, легла на обжигающе-холодную поверхность… Глядя, как вода медленно обволакивает мое тело, я продолжала рыдать, размазывая слезы по лицу и то и дело кусая губы…