Пророчество

– Во-первых, пузо не греет никто, – перебил его капитан. – И Сему, и Гарика, и Костяна тоже дернули из отпуска. Как ты знаешь, у нас неожиданно образовался дикий некомплект личного состава. Ребята прилетают вечером. Отправятся вместе с тобой. А во-вторых, пойдете не на полигон, а в Африку.

– Ку-у-уда? – на миг онемел Глаз. – А какую Африку?

– Самую что ни на есть африканскую! Во вполне реальный рейд!

– Ни хера себе! – только и смог что сказать Вова. – Дела-а-а…

– Кстати, – ухмыльнулся почти скрывшийся за дверями уходящий капитан. – Говорят, особо прописывать его не надо…

– Ну это мы еще посмотрим! – хмыкнул пришедший в себя старлей и побрел за ножами. – Прописку в Конторе еще никто не отменял!

– Я тебя предупредил! – донесся из коридора смех Нестерова, и где-то далеко в коридоре гулко хлопнула дверь…

…Выскочив в коридор, я в первый момент чуть не упала в обморок: окровавленное, покрытое лохмотьями тело на полу не могло принадлежать Деду! Не могло! Но все-таки это был он! Олег, спокойный, как скала, захлопнул входную дверь и уже рвал на части кусок простыни… Поняв, что от меня требуется, я, борясь с подступающей тошнотой, начала перевязывать безумно кровоточащие руки, а Олежка споро бинтовал живот и ноги… Судя по его сноровке, этот процесс был ему неплохо знаком: к тому моменту, когда я справилась с руками, он уже закончил перевязку и набирал какой-то номер на своем мобильном:

– Алло! Михаил Вениаминович? Это Коренев! У меня тут Деда ранили! Это, случайно, не работа кормухинских людей? …Нет! Не знаю… – отрывисто говорил он в трубку, отвечая на вопросы своего собеседника… – Без сознания… Пришел сам… Хорошо… Двадцать минут? – Он посмотрел на Деда, хрипло дышащего в беспамятстве и, на миг зло оскалившись, рявкнул: – Двадцать минут, я думаю, что удержу… Понял… Жду…Что? Телевизор?! Зачем? … Понял, спасибо, жду!!!

Бросив мобильный на тумбочку, Олег метнулся в комнату и через мгновение там заорал включенный на полную громкость телевизор.

– …унес восемнадцать жизней! Сорок два человека получили ранения… На месте взрыва находится наш специальный корреспондент! – взволнованно вещала диктор, и по моей спине поползли мурашки. Олег, возникший рядом с баночкой Дедовой мази и еще одной простыней, принялся колдовать над Марком Ивановичем, не прекращая прислушиваться к телевизору.

– …Как говорят свидетели, воскликнув: «Аллах Акбар!», смертница потянулась рукой к животу, и произошел взрыв! Судя по мнению случайного свидетеля, бывшего сапера МВД, мощность подрывного устройства эквивалентна взрыву как минимум восьмисот граммов тротила. Ударной волной и разлетевшимися стальными шариками выбило все стекла в радиусе двухсот метров. Стены кафе и корпуса изуродованных автомобилей напоминают репортажи из Грозного!..

Олег, продолжая колдовать над ранами Деда, мрачно играл желваками, и на миг я вдруг почувствовала, что боюсь этого погруженного в свои мысли парня… А потом затрезвонил звонок входной двери, в квартиру ввалились врачи в белых халатах, вокруг тела мгновенно началась суета, и я почувствовала себя лишней…

Однако про меня не забыли: через пару минут я пришла в себя в машине, с диким воем сирены несущейся по Сущевскому Валу в направлении проспекта Мира, между двух здоровых мрачных ребят в темных костюмах, сложением чем-то напоминающих Олега и его Деда…

…Следующее связное воспоминание – коридор «Склифа». Осунувшееся лицо Олега, беседующего с его шефом и каким-то военным, прибывшими некоторое время назад. Судя по всему, их аргументы кажутся Олегу достаточно вескими, потому что к концу разговора его лицо становится мягче, и из глаз почти пропадает тот металлический блеск, который меня так испугал дома… А потом в коридоре возникает врач, и все снова превращается в безумный калейдоскоп – Олег, схватив меня за руку, несется куда-то за врачом, я, стараясь не упасть, лечу за ним, потом – какая-то палата, белое, без единой кровинки, лицо Деда, куча врачей в халатах вокруг, слезы на моем лице и горечь на губах…

…Марк Иванович пришел в себя утром… Первым на шевеление его ресниц отреагировал, естественно, Олежка: несмотря на то что практически всю ночь он провел в коридоре, беседуя с тем самым военным, который прибыл вместе с Кирилловым, парень будто почувствовал, что Дед приходит в себя, и возник в палате в самый нужный момент. Впрочем, сил удивляться у меня не было: бессонная ночь и то и дело возвращающиеся отголоски какого-то непонятного страха измучили меня так, что я плакала не переставая… Кроме того, здорово налилась грудь, и от ощущения, что все это случается так не вовремя, я безумно злилась…

А Марк Иванович открыл глаза, посмотрел на наши испуганные лица, облизнул пересохшие губы и вдруг ехидно ухмыльнулся:

– Ну что, напугал я вас?

Ощущая, как из глаз снова полились слезы, я кивнула головой.

– Сам испугался! – хмыкнул Дед и скривился от боли…

– Ты особенно не болтай, Учитель! – буркнул Олег, заботливо протирая его губы смоченной водой марлей. – В тебе было больше сорока осколков! Ты потерял много крови. Но небо еще покоптишь, старая ты развалина!