Пророчество Гийома Завоевателя

Священники столпились над королем Англии.

– Направьте мои покаянные письма в адрес всех владетелей и знатных сеньоров, коих мы обидели. В гневе или в спокойствии, но обидели. Городу Мант-на-Сене, пострадавшему в ходе последней, – Гийом усмехнулся, ему нечего было больше бояться произносить это «запретное слово». – Нашей, последней, кампании. Так вот, городу я завещаю три тысячи марок стерлингов серебром на восстановление церквей, храмов, зданий и стен…

Все. Все? Все…

– Гуго… – тихим голосом позвал де Биго Гийом Завоеватель.

– Да, сир! Я здесь и слушаю вас. – Гуго де Биго живо подскочил к ложу монарха, надеясь на предсмертный дар короля.

– Гуго, помнишь ли ты нашу битву при Гастингсе?

– Да, сир, как не помнить…

Гийом внезапно засмеялся, тихо и неожиданно:

– Помнишь, как мессир Гийом де Тайлефер вдруг, прямо посреди кровавого сражения, запел во всю глотку «Песнь о Роланде»? Гуго, помнишь? Как он врубился в укрепленный палисад на коне и со своим большим мечом-бастардом, где укрывались хускарлы личной стражи короля Гарольда Несчастного, царствие ему Небесное? Да, как же мы все смеялись потом! Мессир Гийом так пропел своим голосом «Песнь о Роланде»…

– Сир, это было весело…

– Да, Гуго. Мы были с тобой молоды, полны сил, надежд. Мы были… счастливы тогда. Просто счастливы и всё…

– Да, сир. И, это – всё? – С надеждой в голосе спросил Гуго де Биго, еще надеясь на какое-нибудь дарение.

– Да, это всё, Гуго…

Гийом вздохнул полной грудью. Он удивился, не почувствовав боли, мешавшей ему нормально дышать до этого. Тело короля, тучное и тяжелое, вдруг показалось Гийому пушинкой. Боль отступила, просветлив голову и мысли короля. Гийом вдруг нахмурил лоб, вспомнив слова старинного пророчества. Оно сбывалось, точно и правильно…

Море. Стрела. Конь. Эти три слова дали Гийому все. Дали власть, славу, богатства. Дали Гийому Англию, богатые луга и города которой безраздельно и безропотно подчинились его железной воле.

Гийом вздохнул. Три «запретных слова»! Будь ты проклята, судьба! Ты ухватила меня, словно волк кабана, своими жуткими «клыками Рока»!

Внезапно, Гийом вскрикнул, вспомнив об окончании пророчества!

Его род, его семя погибнет после него! Он пошел на «запретный» Юг! Смерть и гибель его рода на Юге, оттуда же и придут новые хозяева Англии и Нормандии?! Нет! Боже мой, что же, я наделал! Прости меня, Господи, раба неразумного и грешного!..

Голова короля безжизненно упала на подушки. Гийом Завоеватель, потомок величайшего проходимца и авантюриста средневековья Роллона Датского, незаконнорожденное дитя любви герцога Робера «Дьявола», скончался во дворце Руана 10 сентября 1087 года.

Ясное осеннее небо, словно в плаче над умершим герцогом, вдруг резко затянулось свинцовыми тучами и на головы людей упало буквально море воды. Природа плакала над телом великого человека, сильной личности, железной хватки которого боялась вся Европа.

Вместе со смертью этого великого человека, полного страстей, жившего среди крови, подлости и предательств, по Европе, со скоростью вестников распространилась загадочная история. Многие искажали и переиначивали ее, добавляя что-то свое и от себя. Некоторые детали стерлись, но, смысл ее сохранился. Герцог дерзнул поспорить с грозной судьбой, за что и поплатился. Напрасно старались нормандские сеньоры и двор короля Англии замять и замолчать последнюю часть пророчества друида.

«Конь. Стрела. Море. Эти три вещи погубят тебя и твой род, герцог Гийом» – гласила ее вторая часть.

«Конь» уже исполнил часть пророчества…

Оставались еще загадочные слова «Стрела и Море»…

IV ГЛАВА.

Филипп Французский «Грешник».

Замок Сент-Круа возле Парижа. 1087 год.

Филипп Грешник, он же – король Франции Филипп Первый Капет, сидел в каминной комнате небольшого дворца в замке Сент-Круа. Даже дворцом трудно было назвать это небольшое, наполовину каменное здание, приютившееся в дальнем углу внутреннего двора замка. Большой донжон, нависающий над дворцом и господствующий над замком, был мрачным, сложенным из каких-то серо-бурых камней, сооружением. Он жутко и уродливо загромождал небольшое пространство цитадели, своим внешним видом подавляя округу. Филипп втайне гордился своим новым донжоном и замком, хотя, и это было правдой, многие знатные владетели уже отстроили более высокие и более грозные башни. Даже его вассалы из семейства Рошфоров умудрились отстроить грозную и высокую башню Монлери, постоянно плачась и жалуясь на отсутствие денег и средств.