Пророчество Корана

Король Альфонс, любимец народа, восстановивший мир в стране, укротивший мятежных феодалов и успешно сражавшийся с маврами, находился при смерти в своей походной палатке, став жертвой страшной болезни, от которой его армия, осаждавшая Скалу, редела на глазах. Создатель отвернулся от них из-за многих грехов, оставив беззащитными перед дьяволом, и не было другого средства, как только молиться, терпеть и покоряться горькой участи.

Через гонцов, наведывавшихся в Севилью, стало известно, что главный штаб, военачальники и их сыновья находились при короле в полном отчаянии, а врачи и хирурги безуспешно пытались противостоять чумной напасти кровопусканиями, надрезами и бальзамами. Монарх Кастилии слабел с каждым днем. Разве войско не находилось под Господней защитой, а также под покровительством таких святых, как святой Иаков, воочию узревший преображение Христа, или святой Михаил, покровитель крестоносцев? Как Господь сподобился наслать на него подобное наказание перед самым носом у осажденных иноверцев? Удрученные кастильцы не могли найти ответа на эти вопросы.

Возносили мольбы, непрерывно служили мессы, церковные и монастырские колокола непрестанно жалобно и глухо звонили, однако каждый день приносил все более мрачные вести. Яго не мог не вспомнить ужасные картины, виденные им в Провансе и Каталонии, жалея и себя, и жителей этой земли, потому что никто лучше него с Фарфаном не представлял размеров встававшей во весь рост опасности.

Так прошло несколько дней, в течение которых город погружался в пучину тревожного ожидания и страха, и вот со стороны моря вверх по течению Гвадалквивира на гребных лодках приплыла первая партия арбалетчиков, больных «генуэзской болезнью» — так моряки называли бубонную чуму; они встали у грязных причалов Оркадас, в шести лигах от города, и попросили помощи альгвасилов и лекарей из больницы Арагонцев.

Их мольбы о спасении подтвердили самые худшие прогнозы.

Около трех десятков носилок с больными, под повязками у которых скрывались гноящиеся язвы, были живым доказательством того, что эпидемия расползалась подобно дьявольской гидре. Они не были похожи на раненых или побежденных врагом воинов, раны и воспаления указывали не на их отвагу в бою в битве против кривых сабель поклонников лжепророка, а на слепое орудие самого страшного недуга, пожирателя людей, «черной смерти», бича Божьего.

— Воды! — хрипели безнадежно больные, чуя смерть. — Ради Бога, причастие!

Когда врачи из больницы Арагонцев преодолели расстояние до причалов Оркадас, им стала понятна серьезная опасность, которую представляло для городских жителей присутствие этих солдат с отчаянными воспаленными глазами, больше походивших на побитых налетчиков, чем на войско могущественного монарха. Эпидемия самая страшная, какую знал христианский мир, явилась со всей своей лютой мощью в богатый торговый центр Юга, который ждали теперь нескончаемые беды, разящий голод, горе и смерть.

Яго поднялся на одну из гребных лодок, от которой густо воняло мочой, гноящейся плотью, потом, серой и селитрой. Крысы копошились в связках канатов и прямо среди умирающих, которые в блевотине и нечистотах со стонами ожидали смерти.

— Ох, время страха и ужаса пришло на наши головы, — произнес Исаак.

— Всевышний отвернулся от нас. Болезнь эта не разбирает сословий, — вступил Церцер. — Что вам говорили салернские профессора об этой напасти?

— Ничего определенного, маэстро, — ответил Яго. — Эта pestis [99], как мы ее называем, пришла из Китая по Шелковому пути. Распространение ее приписывают действию какой-то газообразной массы, а еще заразным грызунам азиатских степей, сильным дождям, которые сменяют жаркое время года, и даже правлению Кубилай-хана, который с установлением pax mongolica [100] и идолопоклонства наладил торговлю между Востоком и Западом, а заодно и расползание эпидемий. Остальным мы обязаны, как известно, генуэзским мореплавателям, уж они наловчились распространять эпидемии. Так, им потребовалось несколько месяцев осады крепости Кафа в Готии [101]

, чтобы впервые подхватить эту ужасную чуму, которая тогда поразила и осажденных, и самих осаждавших.

— Все это слова, друг мой, — заявил Церцер. — А я специально занимался этим типом болезней и просматривал тексты Ибн Хатиба [102] и конечно же «Канон» Авиценны, а еще новые исследования. Все без исключения сходятся на том, что чумная болезнь происходит от разложения воздуха, которое поражает четыре сущности в теле человека. Понимаете?

— Воздуха? — удивился Яго. — И как же, по-вашему, эфирный элемент может стать причиной инфекционного процесса в теле? Это смелое утверждение, слишком смелое, мастер.

— В каком-то смысле да, уважаемый коллега. Когда гнилой воздух соприкасается с жидкостями, текущими в наших телах, поражается крайняя сущность человека, то есть его кровь, желчь превращается в черную желчь — в свою противоположность. Наступает болезнь. Очень просто.