Пророчество Пятой скрижали

— Нам пора уходить, — едва слышно прошептал Гар-ни, — иначе скоро нас хватятся.

Мальчики начали бесшумно отползать от забранного решеткой окошка. Шамик бросил последний взгляд на удивительное создание — и в этот миг с Божеством что-то произошло. Прозрачная голова вздрогнула, пульсации внутри ее участились, паучьи лапы сильнее вцепились в подлокотники кресла, а в незримую радугу, переливающуюся в голову Верховного писца, вплелись черные и багрово-красные струи, струи тревоги и страха.

— Что это? — испуганно спросил Шамик, почувствовав нарастающую тревогу, и схватил своего спутника за руку.

— Не знаю, — ответил Гар-ни. — Я никогда прежде не видел Божество испуганным. Чего может бояться Бессмертный? Все в этом мире подвластно ему…

Верховный писец тоже почувствовал беспокойство Божества и, поднявшись с колен, отступил назад. Незримая радуга натянулась, поблекла и наконец вовсе погасла.

В то же время где-то внизу, под самыми глубокими, самыми потаенными подземельями дворца, раздалось глухое утробное гудение, басовое урчание, словно там недовольно заворочался какой-то огромный зверь.

— Бежим! — испуганно прошептал Гар-ни и пополз обратно по темному проходу.

Несколько минут мальчики ползли в темноте, навстречу бесшумному дыханию, освежающему воздух в покоях бога. Но это дыхание уже не было столь свежим и благоуханным, как раньше. С каждым новым вздохом воздух в трубе становился суше и жарче.

Наконец Гар-ни дополз до выхода из трубы, отодвинул плиту, и мальчики оказались в комнате, где ритмично и безостановочно раскачивалось опахало бога.

— Бежим, скорее! — воскликнул Гар-ни.

— Что случилось? — растерянно спросил его Шамик.

— Не знаю… — пролепетал Гар-ни, в его голосе не было прежней самоуверенности. — Наверное, бог почувствовал, что мы проникли в его покои, и разгневался… Бежим, бежим скорее отсюда, пока нас не застали в запретной части дворца!

Он распахнул дверь и побежал по знакомому коридору. Шамик едва поспевал за ним, не узнавая помещений, по которым они проходили совсем недавно. Больше всего он боялся отстать от Гар-ни и остаться в одиночестве в запутанном лабиринте этого огромного дворца, но пугало его и другое.

Снова где-то глубоко под землей раздался низкий утробный рев, рев огромного зверя, рев самой земли.

Шамику становилось все жарче, капли пота стекали по его разгоряченному лицу. Сперва он подумал, что виной тому усталость от быстрого бега, но потом почувствовал, что воздух вокруг него, еще недавно свежий и благоуханный, с каждой минутой становится все более сухим и горячим.

Вдруг Гар-ни остановился, схватил Шамика за руку и оттащил в стенную нишу. Теперь Шамик и сам услышал приближающиеся быстрые шаги и тревожные голоса.

Мальчики прильнули к стене и затихли.

Мимо них быстрым шагом прошли несколько жрецов, за ними поспешали рабы, нагруженные тяжелыми тюками. Все они казались напуганными, все то и дело оглядывались, словно их преследовал кто-то опасный.

Как только люди прошли мимо, Гар-ни выскочил из укрытия и бросился вперед. Шамик едва поспевал за ним.

Они миновали несколько дверей, которые Гар-ни открывал своим ключом. Наконец миновали и дверь, отделявшую запретную часть дворца, перед которой прежде стоял часовой. Но на этот раз его не было на месте.

Гар-ни ничего не сказал, только еще больше помрачнел.

Вскоре мальчики оказались в коридоре, по сторонам которого стояли клетки с неприрученными махайродами.

На этот раз огромные звери не обратили на посторонних никакого внимания. Они то метались по своим клеткам, прижав уши, то катались по грязному полу, жутко подвывая, то пытались грызть прочную бронзовую решетку.

— Махайроды тоже чего-то боятся! — растерянно проговорил Гар-ни.

— Чего могут бояться такие огромные звери? — удивленно отозвался Шамик.

И словно в ответ на его слова, снизу, из подземелий дворца, снова донесся могучий басовый рык, голос зверя, куда более страшного, чем все махайроды.

— Чей это голос? — прошептал Шамик, схватив своего друга за руку.

— Я не знаю… — отозвался Гар-ни. — Я думал, что это голос бога, но теперь я и в этом не уверен. Мне кажется, даже бог был испуган, когда услышал это рычание…

В этот миг, словно в ответ на страшный подземный рев, здание дворца содрогнулось, и по его стенам зазмеились глубокие трещины.

— Бежим! Скорее бежим отсюда! — воскликнул Гар-ни. — Ты чувствуешь? Сама земля содрогается, словно огромный слон, который хочет сбросить своего седока!

Спала Марина на раскладушке на кухне. Рядом устроился Гильгамеш и ужасно храпел всю ночь. И хоть встали рано, домой перед работой она уже не успевала. Было ужасно противно надевать после душа несвежее белье, к тому же платье оказалось порванным в двух местах и залапанным грязными пальцами — не иначе те два урода, Толька с Витькой постарались, чтобы им было пусто.

— Да, — решительно сказала Ольга, — надевать такое нельзя, тебя за бомжиху примут, еще на бедность подадут.

— А что делать-то? — буркнула Марина. — У меня сегодня эфир, опаздывать никак нельзя.

— Ну… мое ты не наденешь, хотя мы и одного размера… — протянула Ольга. — Вот разве только джинсы…