Прорвать Блокаду! Адские Высоты

Ну, бляха же муха! Ну, японский же городовой! Ну это же вам не глухой Демянск! Отсюда километр до лагеря! А там менты, блин! Рванет – опять же мы виноваты во всем окажемся! Так. Рефлексии на потом оставим.

Машинально поправляю повязку на лбу.

И рывком к костру, занося ногу для пинка по минам. Не руками же их вытаскивать… Стоп! Руками! От пинка и сбарабанить может.

Я нагибаюсь к костру, ругая сам себя за то, что рабочих рукавиц не прихватил, хватаю одну из минометок за крылышко хвостовика… Блять, как горячо!

Внезапно угольки, светя рубиновыми звездами, метнулись мне в глаза, опережая взрывную волну.

Это последнее, что я увидел глазами.

Ну, здравствуйте, ангелы мои, хранители мои.

Вот он весь я. Был да весь вышел и пришел весь.

Здравствуйте.

И до свидания.

Свидимся еще…

Эпилог

(Девятое мая. Любого года)

Дембеля спали на своих боковых полках плацкартного вагона, медленно трясущегося между Тихвином и Волховстроем. Сергей Викторович, улыбаясь, посматривал то на них, то в окно. А там, за окном, медленно плыли кривые и корявые деревья болот Приладожья. Вот и Волхов. А деревья не изменились. Такие же – кривые и корявые. И дембеля не изменились – храпят пьяными глотками на весь вагон.

Сергей Викторович опять улыбнулся. И начал одеваться. Делал он это не спеша и со вкусом. До Ленинграда еще два часа – куда спешить? Но… Ему не терпелось. Он должен войти в город как подобает. Впрочем… Еще пара лет и пара болезней – начать придется переобмундирование еще за Тихвином. Иначе просто можно не успеть.

Вы никогда не были стариком? Ничего. Еще успеете. Если успеете. Когда Сергей Викторович застегнул последнюю пуговицу – мимо прошел проводник с криком: «Туалеты закрываю! Подъем!»

Изверг, честное слово. Один из дембелей поднял похмельную головушку и с изумлением увидал… А потом треснулся лысой башкой о верхнюю полку.

– Товарищ…

Сергей Викторович обернулся. Второй дембель приоткрыл левый глаз и едва не сверзился с верхней полки:

– О, бляха муха, виноват, тащ…

Гвардии подполковник запаса Сергей Москвичев осторожно сел на свою нижнюю полку:

– Вольно, ребятки. Собирайтесь уже. Город-то – вот он уже.

И откуда у парней силы взялись? Ведь так вчера нажрались, рассказывая Москвичеву о тяготах военной службы в полку внутренних войск под Череповцом. Ведь целый год караулы несли! Понял, дед? Дед кивал и отнекивался от очередного стакана водяры:

– Сердце, знаете ли.

– Дед, ты че, не служил, что ли?

– Было маленько…

– А мы целый год!

Гвардии подполковник – запаса, конечно – звякнул орденами на очередном толчке вагона. Дембеля же, спешно вернувшись из прокуренного тамбура, торопливо натягивали свои ботфорты, кителя и прочие белые сопли с аксельбантами, с уважением поглядывая на «Отечественную войну», на «Красную Звезду» и даже на «Богдана Хмельницкого».

«Чисто павлины», – усмехнулся про себя подполковник Москвичев. Целый год, да…

А вещи они помогли ему вынести. А что там тех вещей-то? Чемоданчик один. Это нынешние привыкли с баулами ездить, а старому служаке и чемоданчика хватает. Жаль, что прибыли на Ладожский вокзал. Теперь придется долго подниматься, потом долго спускаться разными кривулями. Вот то ли дело на Московском… Вышел – и сразу в городе. А тут еще и в метро надо…

Дембеля помчались к киоску с пивом, а Сергей Викторович спустился в зев метро. На самобеглой лесенке, прямо перед ним, стояли четверо парней с большими рюкзаками на спинах. От парней неуловимо пахло… Молодостью. Да, молодостью Сергея Викторовича. Порохом и тленом.

Один из парней зачем-то вертелся из стороны в сторону, и Москвичев едва успевал уворачиваться от его рюкзака. Один раз по носу все-таки прилетело. Сергей Викторович не выдержал и придержал вертуна в камуфляже за плечо. Тот резко обернулся, приоткрыв рот, но осекся и покраснел:

– Извините, товарищ гвардии подполковник…

Потом парень захотел было еще что-то сказать, но эскалатор внезапно закончился, и толпа, бегущая к вагонам, их разминула. Глаза у него были… Словно он вчера потерял друга. Какое-то время Москвичев даже спиной чувствовал больной и отчаянный взгляд этого парня, но вот он вошел в вагон, и вагон тронулся, и вот уже ласковый голос сообщает: «Станция метро «Достоевская» Следующая станция «Садовая». Переход на станцию…» Ласковый голос не успел договорить, как Сергея Викторовича опять вынесло толпой на перрон станции. Вообще-то Москвичев любил именно здесь выходить. Чтобы пройти до Невского по Марата, а оттуда уже на площадь Восстания. Чтобы… Его вдруг толкнули, и он, не удержавшись, толкнул плечом какую-то девочку лет семидесяти. Да, именно так. Девочку. А вы не знали, что у девочек возраста не бывает?

Виктория Павловна оперлась на трость, чтобы не упасть.

– Умоляю, простите, – неловко улыбнулся ей какой-то гвардии подполковник.

Она сухо, совершенно по-ленинградски, кивнула ему в ответ и тяжело захромала дальше.