Прорыв

Владимир вскрыл пакет: Ворон, как всегда, предельно внимателен – внутри оказались счета гостиниц, в которых останавливался за время деловой поездки владелец фотоателье, накладные на получение уже оплаченных фотоматериалов, несколько писем от представителей фирм, готовых обсудить с господином Бартоком предложения по изготовлению рекламных фотографий, пачка денег, железнодорожные билеты и даже подарок, купленный в столице для госпожи Осовской.

Открыв обтянутый тонкой кожей футлярчик, Кривцов полюбовался серьгами и кольцом с мелкими бриллиантиками, зажатыми в тонкие лапки из черненого серебра. Да, Кавка верен себе.

Распаковав саквояж, фотограф отправился на кухню и сварил кофе. Услышав, как внизу звякнул колокольчик, он заторопился к дверям: наверное, это госпожа Осовская. Но в вестибюльчике стоял жандарм Геллер.

– Доброе утро, господин Барток, – трубно высморкавшись в большой клетчатый платок, сказал он. – Извините, что так рано, но долг службы обязывает. Разрешите?

– Конечно, конечно, – Кривцов пригласил его подняться в квартиру. Зная слабость блюстителя порядка, без лишних слов выставил на стол бутылку и маленькие рюмочки. – Не откажите отметить мое возвращение, господин Геллер.

Жандарм присел к столу, расправив пальцем пышные усы, взял рюмочку и лихо опрокинул ее в широко открытый рот.

– Вы путешествовали почти месяц, господин Барток, – вертя рюмочку в узловатых пальцах, осторожно начал Геллер. – Знаете, что тут случилось?

– Нет. А что? – фотограф предложил незваному гостю сигару. Закурили.

– Приличный табак, – глядя на кончик сигары, скупо похвалил жандарм. – Так вы совсем ничего?.. Впрочем, зачем тянуть. Убили вашего соседа, нотариуса Нерата.

– Бог мой, – отшатнулся Кривцов. – Но за что? Кому он мог помешать? Дом ограбили?

– Темная история, – тяжело вздохнул Геллер. – Темная и странная. Поймите меня правильно, господин Барток, я отнюдь не подозреваю вас в причастности к этому страшному преступлению, но долг службы…

– Что вы, что вы, – выставил перед собой ладони фотограф. – Спрашивайте все, что вам нужно.

– Мне не хотелось вызывать вас в участок, – снова вздохнул Геллер и налил себе еще. Выпил, глубоко затянулся сигарой и доверительно наклонился через стол к Кривцову. – Но начальство торопит. Вы, наверное, единственный человек, с кем я не побеседовал. Да еще сумасшедший словак. Правда, с ним и говорить-то не о чем. Дурак он и есть дурак, пусть даже покалеченный войной. Когда вы уехали, господин Барток?

– Знаете что, – словно раздумывая, предложил Владимир. – Пожалуй, я покажу вам счета и билеты. Так будет проще.

– Давайте, – вновь наполняя свою рюмку, согласился жандарм и начал просматривать поданные фотографом бумаги.

Видно было, что Геллер интересуется ими значительно меньше, чем содержимым стоявшей перед ним бутылки, но тем не менее он прочел все счета и проверил билеты. Допив спиртное, жандарм откинулся на спинку стула и блаженно полуприкрыл глаза.

– Знаете, этот Нерат, оказывается, был порядочной свиньей. Когда я осматривал его квартиру, обнаружил в стене нишу, через которую он подслушивал все, что делалось в вашем салоне.

– Не может быть! – изумился Кривцов.

– Хотите верьте, хотите нет, но это так. И еще у него нашли большую коллекцию картинок с голыми девками и прочей мерзостью. Не скрою, некоторые склонны считать одной из возможных причин его смерти соперничество и ревность…

– О чем вы, господин Геллер? – прервал захмелевшего жандарма Владимир. – Какая глупость!

– Но я же не сказал, что сам так считаю! Думаю, дело теперь закроют в связи с невыясненными обстоятельствами.

Внизу звякнул колокольчик, возвещая о приходе нового гостя. На лестнице послышались легкие шаги и шорох платья.

– Курт! Ты приехал? – На пороге комнаты стояла госпожа Осовская.

Увидев жандарма, она немного смутилась и вежливо пожелала ему доброго утра.

– Курт, я принесла свежие булочки.

– Я, пожалуй, пойду, – Геллер тяжело поднялся и неуклюже поклонился кондитерше: – Всего доброго.

– О, Курт! – едва дождавшись, когда за жандармом закроется дверь, госпожа Осовская бросилась на шею Кривцову. – Я так скучала! А ты мне даже ни разу не написал. У-у, противный! Ты, наверное, устал? Сейчас я сварю кофе.

– Да, дорогая, – нежно поцеловав ее маленькое ушко, покорно согласился фотограф. В конце концов прелестная тридцатилетняя вдова с двумя кондитерскими – тоже приобретение, да еще какое. Нельзя же жить здесь год за годом, оставаясь бобылем? Когда-то это начнет казаться весьма подозрительным.

– Я совсем забыла, – кондитерша мягко высвободилась и подала ему стопку газет. – Твоя почта.

Кривцов взял. Среди пачки газет оказалась открытка: ничего не значащий текст, стандартно-вежливые фразы, а на обороте вид императорского дворца. Значит, Марта добралась благополучно!

– Кто тебе пишет? – заглянула через его плечо госпожа Осовская.

– Так, один из поставщиков, – с безразличным видом показывая ей открытку, улыбнулся Владимир. – А где же обещанный кофе?