Прорыв на Донбасс

Поручик пробежал взглядом по лицам собравшихся. На некоторых из них отчаянье, упрямство, надежда, наивная решимость "искупить кровью". Видимо довольный увиденным, он кивнул, — Хорошо, господин полковник. Скажите, какова ваша конечная точка назначения?

Ответ полковника Игнатенко был коротким, как последняя затяжка сигаретой приговоренного к расстрелу, — Севастополь!

— Отлично! — кивнул поручик, — В Севастополе вас встретят. Мы предупредим кого нужно. — Он как то странно прижал ухо к плечу, будто вслушиваясь в нечто, что было внутри него, — Да, так точно, — потом поручик снова посмотрел на полковника, — Виктор Петрович, на сборном пункте в Севастополе, все желающие настоящего дела пусть спросят гвардии майора Тамбовцева. Он вас определит в бригаду генерал-майора Бережного. Засим, господа, позвольте пожелать вам благополучного плавания. Нам пора. И не бойтесь, все будет хорошо. — Сразу после этих его слов по трапу в катер спустился, сначала сержант-чекист, потом матросы, а последним поручик Никитин. Взвыл мотор и, оставляя за собой белопенный след, катер рванулся к кораблю. Мы все стояли, как громом пришибленные.

— Да, дела, — сказал кто-то, — Ничего не пойму. Дело ясное, что дело темное.

— Ничего не сказал, — ответил другой голос, — но обнадежил.

А я вспомнил, что когда-то в году этак в шестнадцатом, довелось мне встретиться на фронте со штабс-капитаном Василевским. Хоть и было то знакомство шапочным, но вырос Александр Михайлович в Красной России в большого человека. Генерал лейтенант, фронтами командует… Эх, может в восемнадцатом не к белым надо было идти на Дон, а к красным — в Москву? Кто знает, может и лежал бы я сейчас в сырой земле, как поручик Тухачевский? А может быть и армиями и фронтами бы командовал? Размечтался ты, Петр Петрович, жизнь ведь уже не переиграть…

Одно ясно — кто на свою землю под чужим знаменем придет — проклят будет, кто за свою землю ляжет — свят. Может потому мы, белые, красным проиграли, потому что связались с Антантой, и поверив щедрым обещаниям "союзников", призвали в Россию на помощь всякую заморскую дрянь: англичан, французов, японцев, турок, германцев, американцев и, даже поляков… Где-то, говорят, даже и греки отметились. Потому и проиграли ту войну, что ослепленные ненавистью землю свою предали. А те, у которых и по сей час пелена с глаз не спала, те Гитлеру в СС служат, с большевизмом воюют…

Пароход начал набирать ход, стремясь скорее приблизиться к безопасному для нас турецкому берегу. А я все стоял на корме, и смотрел на запад, туда — куда ушла русская эскадра. И думал о том, как нам теперь жить дальше-то?

29 января 1942 года, Вечер, Атлантика 100 миль западнее Лиссабона,

АПЛ "Северодвинск".

Сегодня ночью радиооператоры БЧ-4 перехватили "квитанцию" немецкой подводной лодки, направляющейся из базы 2-й флотилии подводных лодок в Лорьяне на коммуникации союзников в Центральной Атлантике. Спустя два часа сообщение было расшифровано, а местоположение подводной лодки, идущей в позиционном положении, точно определено. "Северодвинск" догонял свою жертву со скоростью 30 узлов. Операция "Подводный Гром" началась. Ровно в 15 часов 17 минут по местному времени подводная лодка U-129 из флотилии "Зайцведель", и ее командир, корветтен-капитан Асмус-Николай Клаузен, стали бестелесными призраками, существующими только в радиоэфире. Выпущенная с тридцатиметровой глубины практически бесшумная самонаводящаяся электроторпеда УСЭТ-80 разворотила корпус немецкой субмарины. Взрыв 300 килограмм взрывчатки произошел в районе рубки, так что из команды U-129 не спасся никто, даже стоявшие на мостике командир и штурман. В противном случае, "Северодвинск" должен был всплыть, и бойцы СПН ГРУ "зачистили" бы оставшихся в живых. Убедившись, что дело сделано, капитан 1-го ранга Верещагин направил свой подводный крейсер в сторону Лиссабона.