Прорыв выживших. Выжженные земли

Джип загнали внутрь, чуть не пропоров колесо, вылезшим из полусгнивших ворот гвоздем. Ваньку Германа оставили караулить. Втроем двинулись по улице. Урусов еле сумел притормозить разогнавшегося сержанта.

— Нам еще одной дурной стрельбы не хватает, ага? — И загнал Полякова в арьергард их маленького отряда.

До поляковского участка добрались минут за десять. Смотреть было не на что. Димка тупо обошел вокруг почерневшего от сажи фундамента с двумя уцелевшими кирпичными столбами, уныло поковырял носком ботинка черную слежавшуюся массу и вдруг, присев на корточки, стал остервенело рыть ее голыми руками, забыв про висящую на ремне лопатку.

— Ты чего, Поляк?

Поляков выпрямился и протянул к Урусову руку. На ладони лежал закопченный, но вполне узнаваемый кругляшок.

— «За отвагу», — уважительно произнес капитан, — еще той войны…

— Прадеда… — выдавил сержант. — Погибли мои… Бабушка никогда бы медаль не бросила… Вместе с похоронкой пришла…

Все молчали.

— Не хорони раньше времени, — сказал, наконец, Боря, — тут бой шел. Надо было самим спасаться, детей спасать. Могли не успеть… Не до медали было…

Поляков только покрутил головой. И отвернулся, скрывая предательски заблестевшие глаза.

— Обойдем весь поселок, — решил Урусов, — может, есть кто живой…

— Обойдем, — тихо согласился Поляков. Но в голосе уже не было даже тени надежды.

Таджикистан, ущелье Зеравшана, укрепления кишлака Сангистан

Шоди Диноршоева разбудил грохот, раздавшийся со стороны лагеря врага, и жуткий, леденящий душу вой. Спросонья казалось, что демоны ада вырвались наружу и орут от счастья, оказавшись в мире смертных. Ополченец выскочил на остатки стены, где, несмотря на непогоду, уже собралась вся «армия» матчинцев, и оторопело уставился на открывшуюся картину, напомнившую сказки, которые рассказывала маленькому Шоди бабушка…

Бивак ахмадовцев пылал. Столбы ревущего пламени демонами рвались в неведомые выси по всему лагерю, не обращая внимания на льющие с неба потоки воды. Особенно свирепствовали ифриты c двух сторон от дороги, где, вне зоны досягаемости стрелков Матчи, стояли вражеские машины. Грохочущим фейерверком рвались боеприпасы на позициях артиллерии, охваченных огненным дыханием Иблиса. Пасти невидимых оборотней-аджахоров метали молнии и рассыпали маленькие шарики огня, разя мечущихся по лагерю ахмадовцев. А над всем этим, перекрывая остальные звуки, царил вой Аджахи, царя драконов, прерываемый лишь раскатами громового хохота и ударами грома…

— Спаси нас, Аллах всемогущий, — повалился на колени Шоди. — Злые дэвы вышли из Джанахейма забрать наши души.

— Не наши. За ахмадовскими пришли, — потрясенно сказал оказавшийся рядом старый Арбоб, сосед Шодди по кишлаку, смахивая воду с лица. — Даже если это дэвы, то они на нашей стороне.

А вакханалия злых сил продолжалась. Новые языки пламени сквозь дождь взметались к небу, навстречу летящим молниям, взрывались камни, рассыпая вокруг себя мириады обломков, метались огромные, страшные тени. Четыре стихии сошлись воедино. Огонь, выбрасывая вверх пласты Земли боролся с Водой в Воздухе и побеждал… Вышедшие из Джанахема духи пожирали вражескую армию, рассыпая вокруг искры огня, и даже сам Аллах был бессилен остановить адскую оргию…

Окрестности Волгограда, дачный поселок «Радуга»

Живые обнаружились в крайнем доме, у леса. То, что дом жилой, видно было издалека. Все развалины ближе ста метров от дома разобрали, чтобы никто не мог подойти незамеченным. Само здание превратили в крепость: стены кто-то обложил дополнительным слоем кирпичей, заложил окна, оставив только узкие амбразуры. Тот, кто это делал, очень спешил: выглядело не слишком эстетично, но надежно.

— Спец делал, — прокомментировал Урусов, — не похоже на садовые участки учителей. Не удивлюсь, если тут еще и ПОМЗами засеяно…

Осматривали дом из-за ближайших развалин. Как добраться до обитателей, толковых мыслей не было. Поляков хотел просто пойти и постучать в дверь.

— Если по дороге летчиком не станешь, где гарантия, что не шарахнут? Морда у тебя, сержант, конечно, симпатичная, но издалека — вполне себе злобная, — поникший Поляков все же послушал Урусова.

Проблема решилась сама собой. Из-за амбразур раздался голос, явно усиленный мегафоном:

— Эй, вы там, кончай в прятки играться! Кто такие? Выходь на площадку, а то бонбой шарахну!

— Сторож это! — сказал Поляков, — Он всегда так говорил. Я выйду.

— А он в тебя «бонбой шарахнет». Вдруг уже завел? Тут сиди. Покричи, может, расслышит.

— Дядь Гера! — завопил сержант так, что Урусову заложило уши, — это я, Димка Поляков с семьдесят второго участка. Не стреляйте, я про своих узнать хочу!

Как ни удивительно, но, похоже, его услышали.

— А ну, выходь к воротам, я сказал! Там и побачим какой такой Поляков-Шмоляков…

— Давай, — кивнул Урусов.

Сержант закинул за спину автомат и неспешно двинулся к дому. Он был метрах в двадцати, когда последовала новая команда:

— А ну, стой, где стоишь! Да треух свой сними, я тебя щас опознавать буду!

Дмитрий сдвинул кепку на затылок и снова заорал:

— Дядь Гера! Вы про моих знаете что?