Прорыв выживших. Выжженные земли

— Ты не понял, полковник. Девка брата нашла две недели как. Если он погибнет — я себе не прощу. Так что предлог можем и другой придумать, но сержанта надо оставить здесь.

— Шахматиста бы еще оставить, — задумчиво произнес Соловьев, — любовь у них.

— С Поляком?

— С Юлькой, дубина!

— Это другое дело, — протянул Урусов, — но Юринов не останется. Даже предлагать не стоит. Он в Тадж пойдет.

— Один, что ли? — усмехнулся Сундуков?

— И один бы пошел. Но, думаю, правильнее будет попробовать вдвоем. Со мной.

Воцарилась тишина, после чего майор взревел, как раненый кабан:

— Ты охренел с недопоя, хохол чокнутый? У тебя двое детей, если не забыл! И жена третьего ждет! Заткнись, когда с тобой старший по званию разговаривает! В курсе я, что ты ему этот поход в карты проиграл, в курсе! Только игрушки кончились давно! Куда вы вдвоем уйдете? До первой перестрелки? А?

— Не горячись, Саныч. Ты думаешь, я совсем дурной, да? Однако думал мало-мало! В Казахстане надо договариваться с каким-то бандитским бонзой. В Узбекии — единое государство, тем более договариваться надо, а не переть на рожон. Либо порешаем, либо нет. Если разговоры не помогут, что двое идут, что сотня — по фиг, у нас личного состава на полномасштабную войну один хер не хватит. Вдвоем даже лучше, меньше иллюзий на свой счет. И подыхать, если на то пошло, лучше меньшим количеством. А идти туда надо, там кроме всего прочего осталась не только Борькина родня, но и Потап с ребятами. И они были вместе. Очень приличный шанс, что не только выкрутились, но и в силе…

— Да в этих горах им самим жрать нечего!

— Всё может быть, Саныч, всё может быть. Но проверить-то надо…

— И что? Ты сперва с казахами договорись!

— Я?

— А кто?

— Борьке больше всех надо, пусть он и договаривается. Кто у нас мегаэкспроприатор экспроприаторов?

— А вообще, Андрей Михайлович, мудак вы редкостный, — вздохнул майор. — Что я жене твоей скажу?

— Я ей сам все скажу. Но потом, — поднял глаза на Сундукова капитан. — Когда мы все сделаем.

Таджикистан, Айни

— Отец, Бохадур вернулся.

— Один?

— Не совсем, отец.

— Что значит, не совсем? Зови этого барана. — Бодхани проводил взглядом младшего сына, дождался, когда джигит войдет, и хмуро спросил:

— Ну?

— Мирзо убит, Кохир и Амон ранены, баши.

— Кто это сделал?

— Абазаровы.

— Что? Я послал четверых привести сопливого мальчишку! Мало того, что задача не выполнена! Ты рассказываешь, что щенок и его столетний прадед убили одного из вас и ранили двоих! У вас что, кончились патроны? Или помутились мозги?

— Никто не успел даже снять оружие. Кохир замахнулся на старика. А тот его зарезал, как глупую овцу. Потом метнул нож в глаз Мирзо. А младший из лука прострелил Амону оба плеча.

— А что делал ты?

— Стоял у машины.

— Почему?

— Я еще не сошел с ума. Двор защищен знаком Ирбиса.

— Откуда там знак Ирбиса? Что за бред?! — Бодхани с трудом, но всё же взял себя в руки, — Я разберусь с тобой потом, сын ишака! Возьми два десятка и притащи всё их семейство. Кого-нибудь из баб можете пристрелить! И пусть окажут помощь раненым.

— Не стоит торопиться, баши. Им уже оказали помощь.

Стоящий у двери был молод. Очень молод — лет восемнадцать, не больше. Совершенно бесстрастное лицо и бедная опрятная одежда. И «пайцза» на шее, демонстративно выпущенная поверх одежды.

— Напавшие на защищенных знаком Ирбиса мертвы, — повторил юноша, — таковы Правила.

— Что? Ты убил моих людей?

— Таковы Правила. Любой, поднявший руку на людей Ирбиса — умрет. Ты хочешь устроить еще одну проверку, баши?

Бодхани вторично за пять минут обуздал свою ярость:

— Как ты сюда попал?

— Мы всегда приходим куда нам нужно. Тебе просили передать кое-что.

— Кто? И что?

— Шамси Абазаров. Те, что нарушили заветы предков — умерли. Не стоит о них печалиться: джигиты, не сумевшие справиться со столетним стариком, немногого стоят. Если ты хочешь поговорить с Шамси или его правнуком, ты можешь прийти к ним для разговора. Один.

— Я услышал тебя, язык Ирбиса. Я приду один. Я действительно хотел только расспросить мальчика о его приключении. Эти бараны слишком много на себя взяли. Мне их не жаль. Сколько я тебе должен за ответ?

— Ничего. Это особый случай… — и гость словно растворился в воздухе.

После его ухода Бодхани Ахмадов долго стоял в полной неподвижности, погруженный в тяжелые думы.

— Кто ты, Леопард Гор? — наконец вымолвил он, — Ирбис? Или правильно сказать Иблис? А может, злой дух… например, Пасруда? Или старый Шамси Абазаров? Если старик в сто лет легко режет молодых вооруженных парней, что же он умел в молодости? И на что способны его ученики? Какая-нибудь тайная боевая школа? Птенцы орлиного гнезда Старца-С-Горы? Пожалуй, загадка Ирбиса не менее интересна, чем загадка Пасруда… По крайней мере, столь же опасна… Почему все загадки таятся на моих землях? Надо над этим подумать. Может, даже, удастся столкнуть тайны лбами…

Окрестности Астрахани