Прорыв «Зверобоев». На острие танковых ударов

Он промахнулся. Искрящийся заряд взорвался с недолетом, загорелась трава. У сапера хватило выдержки никуда не бежать, а распластаться на земле. Отделение за его спиной отползало, ожидая, что русская «тридцатьчетверка» бросится вдогонку и раздавит их. Но танкисты, следуя инструкции, уже заняли свои места, и Т-34 на скорости пошел к переезду.

С двух сторон нападение было отбито. Но, пользуясь суматохой и шумом, лейтенант из прусских решительных офицеров повел свой взвод в атаку. Четыре десятка солдат и унтер-офицеров бежали молча, без стрельбы, стараясь как можно быстрее приблизиться к переезду и открыть огонь из «фаустпатронов», а затем из остального оружия. Имелись также магнитные мины и противотанковые гранаты.

Они приблизились в тот момент, когда спешно заводились двигатели. Открыли огонь десантники, а Т-34, оставшийся на переезде, послал первый снаряд, и сразу же заработали пулеметы.

Чистяков спрыгнул в люк своей самоходки. Фары освещали умело наступавшую вражескую цепь. Прусский лейтенант сколотил взвод из таких же молодых решительных парней, как и он сам. Василий Манихин уже зарядил орудие осколочным снарядом. Хлебников выстрелил, опустив ствол до нижней отметки. Взрыв подкинул чье-то тело, повисла завеса пыли, а Хлебников закричал:

– Сейчас они будут в мертвой зоне!

Все же не зря Чистяков приказал вывести с вечера все машины из капониров.

– Задний ход!

Самоходка уходила от наступающей цепи. Вели огонь все три машины и десантники. Из дымовой завесы вылетела одна и другая огненная стрела. Машина Авдеева осветилась вспышкой кумулятивной струи.

В дыму и облаке пыли трудно поймать цель. Мина, выпущенная из «фаустпатрона», прожгла, расплавила гусеницу, разбила ведущее колесо. Второй заряд прошел мимо. Лейтенант с «фаустпатроном», презирая опасность, бежал к самоходке Чистякова. Он знал, какие машины надо уничтожить в первую очередь, и был готов сжечь русский «дозеноффнер» ценой своей жизни.

Близкий взрыв гранаты сбил его с ног. Лейтенант упрямо поднялся, вскинул «фаустпатрон». Чистяков среагировал быстрее. Он уже высунулся по грудь из люка и стрелял в немца из автомата.

Но столько упрямства и ненависти было в немецком лейтенанте, что пробитый полдесятком пуль, он из последних сил успел нажать на спуск. Как последнее торжество в своей жизни, увидел вспыхнувшую огромным костром русскую самоходку и лишь после этого выпустил из рук трубу «фаустпатрона».

Он уже не чувствовал, как его тело разрывают и плющат тяжелые стальные траки. Вперед продолжал мчаться подожженный им Т-34. Он возник в прицеле «фаустпатрона», заслонив собой «зверобоя». Младший лейтенант, командир танка, вел свою машину прямо на наступающую немецкую цепь. Он видел в ней главную угрозу для небольшого гарнизона переезда и тяжелых самоходок, способных обеспечить его защиту, отразить танковую атаку или нанести удар по бронепоезду.

Немецкий офицер выстрелил точно. «Тридцатьчетверка», ведущая непрерывный огонь из пушки и двух пулеметов, дернулась от удара кумулятивной гранаты «фаустпатрона», которая прожгла лобовую башенную броню. Командир Т-34 и башнер погибли сразу. Из распахнутых люков вырывались языки огня.

Механик-водитель был контужен, стрелок-радист ворочался у своего пулемета, теряя сознание от густого дыма. Механик понимал, что ему надо немедленно выпрыгивать. Он пытался это сделать, но тело ему не повиновалось. Ноги, которыми он хотел оттолкнуться и вылезти, продолжали давить на газ. Горящая «тридцатьчетверка» описывала полукруг на скорости сорок километров, давила атакующих, не успевших увернуться.

Наступающий взвод шарахнулся от огненного клубка, затем раздался сильный взрыв. Сдетонировали снаряды, которыми под завязку была загружена «тридцатьчетверка». Взрывная волна, осколки, смятые снарядные гильзы, разлетавшиеся в разные стороны, убили и ранили несколько атакующих.

Добивая взвод, вели огонь пулеметы второй «тридцатьчетверки», стреляли десантники. Раза три подряд тяжело ухнули осколочные снаряды, выпущенные самоходкой Чистякова. Авдеев и его наводчик, высунувшись из люков, опустошали диски своих автоматов.

Затем стрельба понемногу затихла. В тусклом свете рождающегося дня догорала разорванная взрывом «тридцатьчетверка». Остатки двух немецких взводов уже исчезли, унося своих раненых. Ночной штурм был отбит.

У Чистякова не было достаточно мощной рации, чтобы связаться со своими. Она находилась в одном из бронетранспортеров. После оглушающего ночного боя, новых потерь, гибели «тридцатьчетверки» со всем экипажем люди бродили, как шальные. Некоторые сидели на брустверах, курили, обмениваясь редкими фразами. Что будет дальше, никто не загадывал. На это уже не хватало сил.

Чистяков собрал командиров, совещались, осматривали следы попадания заряда «фаустпатрона» в машину Авдеева. Экипаж не пострадал, но правая гусеница была разорвана, ведущее колесо и металл вокруг оплавились от высокой температуры.