Прощай, Африка!

Чтобы разобраться в намерениях и настроениях белого поселенца, суд каждый день по много часов, допрашивал хозяина Китоша. Судьи старались восстановить точную картину всего происшедшего, собирая все сведения до мельчайших деталей. В деле записано, что когда хозяин позвал Китоша, тот вошел и остановился в трех ярдах от хозяина. В это с виду незначительное обстоятельство в суде сыграло большую роль. Вот они стоят — белый хозяин и его черный слуга, примерно ярдах в трех один от другого — это завязка драмы.

Но в процессе расследования равновесие нарушается, и фигура белого хозяина постепенно смазывается, умаляется. Тут уж ничего не изменишь. Эта фигура уже не в центре событий, она ушла на задний план широкого ландшафта, виден только какой-то полустертый облик, будто вырезанный из бумаги невесомый силуэт, его носит, словно ветром, туда-сюда, он пользуется неведомой свободой творить, что ему хочется.

Хозяин показал, что он сначала спросил Китоша, кто ему разрешил сесть на гнедую кобылу, и спросил не раз и не два, а раз сорок или пятьдесят; одновременно он признал, что никто и никогда не мог дать Китошу подобное разрешение. Здесь-то и таилась его погибель. Конечно, в Англии никто не разрешил бы этому хозяину повторять сорок или пятьдесят раз один и тот же вопрос, его сразу остановили бы. А здесь, в Африке, жили люди, которым он мог орать в лицо одно и то же хоть пятьдесят раз подряд. В конце концов, Китош ответил, что он не вор, и поселенец утверждал, что именно за этот наглый ответ он и приказал высечь Китоша.

И тут в протоколе появилась еще одна, столь же незначительная, но эффектная подробность. Там упоминалось, что в то время, когда избивали Китоша, два европейца — как отмечено, это были приятели поселенца — зашли к нему в гости. Минут десять-пятнадцать они молча смотрели, как избивают Китоша, потом ушли.

После экзекуции отпустить Китоша хозяин, конечно, не мог. Поздно вечером он связал его вожжами и запер на складе. Когда присяжные спросили, зачем он это сделал, он ответил какой-то бессмыслицей — дескать, он не хотел, чтобы парень в таком виде бегал по ферме. Поужинав, он пошел на склад и увидел, что Китош лежит без сознания, немного в стороне от того места, куда его бросили, а его путы ослаблены. Тогда он позвал своего повара, туземца из племени баганда, и с его помощью снова связал Китоша еще крепче: завел ему руки за спину и привязал к столбу за спиной, а правую ногу — к другому столбу, перед ним. Сам он ушел со склада, заперев двери на замок. Но через полчаса вернулся, захватил с собой повара и кухонного мальчишку-тотошку и впустил их на склад. Сам он лег спать, и, насколько он помнит, на следующее утро мальчик-тотошка пришел со склада и сказал ему, что Китош помер.

Присяжные не забывали, что прежде чем установить меру наказания, требуется выяснить намерения нарушителя закона, и пытались разобраться, какие у него были намерения. Они подробно расспрашивали, как били Китоша и что было потом, и когда читаешь о ходе этого суда, кажется, будто видишь, как они недоуменно качают головами.

Но каковы же были намерения Китоша, что он чувствовал? Тут при допросе свидетелей обнаружилась совсем другая сторона этого дела. Как выяснилось, у Китоша было некое намерение, и это намерение в итоге поколебало чаши весов. Можно сказать, этим своим намерением, вкупе со своим состоянием духа, африканец, уже из могилы, спас европейца.

Конечно, у Китоша не было никакой возможности высказать свое намерение. Его заперли на складе, а поэтому оно было выражено крайне просто, лаконично, как бы одним жестом. Ночной сторож сказал, что Китош плакал всю ночь, до утра. Но это было не так, потому что в час ночи он разговаривал с тотошкой, который сидел с ним на складе. Он показал мальчику жестом, что надо кричать погромче, потому что его избил так, что он почти совсем оглох. Но в час ночи Китош попросил мальчика развязать ему ноги — все равно убежать он не сможет. А когда тотошка выполнил его просьбу, Китош сказал ему, что хотел бы умереть. И в четыре часа утра, как рассказывал мальчик, Китош повторил, что хочет умереть. Немного спустя он стал качаться из стороны в сторону, потом крикнул: "Я умер!" — и умер. Три врача дали показания.

Районный хирург, проводивший вскрытие, сказал, что смерть последовала от ушибов и ран, обнаруженных на теле. Он сомневался, что даже своевременная медицинская помощь могла бы спасти Китоша.

Однако, два врача из Найроби, которых вызвали защитники поселенца, были другого мнения.

Само избиение, как они считали, никак не могло стать причиной смерти. Надо учесть одно чрезвычайно важное обстоятельство: желание умереть. И тут, как сказал первый врач, он может говорить вполне авторитетно, недаром он двадцать пять лет прожил в этих краях и хорошо изучил психологию туземцев. Многие врачи могут поддержать его мнение: туземцы часто умирали, потому что хотели умереть. И в данном случае это особенно очевидно: Китоша сам сказал, что хочет умереть. И второй врач поддержал мнение своего коллеги.