Прощай, Ариана Ваэджа! (СИ)

— О-о-о, у вас тут уже Валерий Брюсов хозяйничает! — весело прозвенели нотки Вериного голоса, показавшиеся особенно высокими на фоне низкого тембра ее подруги.

— А мы сегодня читаем его поэму «Антлантида», — поспешила сообщить Леночка Протасова, — уже начали, тебя же не дождешься...

— Да у меня сегодня было дополнительное занятие, — начала было Вера.

— Не нужно оправдываться! — резко осадила ее Лиза. — Ты никому ничего не должна!

И уже с теплыми нотами:

— Проходи, дорогая, на диван.

Тихо скрипнуло кресло-качалка, это Лена сделала резкое движение, чтобы освободить любимое Верино место, но тут же замолчало — его хозяйка почувствовала себя на голову выше в связи с предложением занять Вере место на диване.

— Это вы специально «Атлантиду» читаете, чтобы подколоть меня? — заметила Вера, расправляя пышные складки гобеленовой юбки и усаживаясь на диван.

— Мы не виноваты, что ты отдала предпочтение восточным языкам, — рассмеялась Лиза, — а сама... сама носишь одежду в византийском стиле, с кружевной тесьмой...

— Папе нравится! — похвасталась Вера. — Впрочем, и мне тоже... Давайте, читайте дальше!

— Нет, как-то все сбилось, — вставила свое словцо Лена, — может, лучше это... Велимира Хлебникова. Я его так люблю! — и начала с выражением читать:

— Вечер. Тени.

Сени. Лени.

Мы сидели, вечер пья.

В каждом глазе — бег оленя

В каждом взоре — лет копья.

— Старье! — остановила ее Лиза. — Вот более свежее у Игоря Северянина:

— Месяц гладит камыши

Сквозь сирени шалаши...

Всё — душа, и ни души.

Всё — мечта, всё — божество,

Вечной тайны волшебство,

Вечной жизни торжество.

Лес — как сказочный камыш,

А камыш — как лес-малыш.

Тишь — как жизнь, и жизнь — как тишь.

Колыхается туман —

Как мечты моей обман,

Как минувшего роман...

Как душиста, хороша

Белых яблонь пороша...

Ни души, и всё — душа!

Лиза читала так самозабвенно, что ее никто не остановил. И даже тогда, когда она закончила декламирование, а потом, после паузы, с особым надрывом произнесла последнюю строчку: «Ни души, и все — душа!», в гостиной стояла такая тишина, что слышно было шуршание Лизиной юбки из плотного шелка.

Хозяйка дома положила на стоявшую рядом тумбочку томик стихов, который все время держала в руках и прошелестела, двигаясь в сторону высокой этажерки, чтобы взять еще какую-то книгу, и в это время Вера заметила, что на тумбочке, рядом с Северянинским томиком, лежит тоненькая красная брошюрка. И стоило только дотянуться, как книжица оказалась в ее руках.

Лиза резко обернулась, словно увидев это спиной, и зловещим шепотом ужаленной змеи произнесла:

— Не трож-ж-жь! Полож-жь на место!

— И почему ж-ж-ж? — постаралась ей подражать Вера. — Это з-з-запретный плод?

— Это совсем другое, — спокойным, скорее, даже — отчужденным тоном произнесла Лиза. — Это от Вики Шторм...

И словно в завершение зловещей паузы задела плотной юбкой высокую, но очень узкую, а значит, неустойчивую, напольную вазу. Та резко поклонилась хозяйке и, падая на пол, не застланный ковром, издала многочисленные звуки дзинь-дзинь-дзинь...

— Всё — душа, и ни души! — вылетела запоздалая фраза из уст Леночки. — Неужели от самой Шторм?

Имя Виктории Шторм было, пожалуй, самым популярным в Санкт-Петербурге, да и не только. Слава о ней простиралась куда дальше территориальных границ города, потому что именно она держала самый модный салон и считалась, скорее, даже не мастером, а профессором проведения магических ритуалов, в том числе и спиритических сеансов.

У Веры дрогнула рука, и она чуть не выронила облаченную в гладкую красную кожу брошюру:

— Лизачка, ну пожалуйста... Давай посмотрим...

— Это нельзя просто смотреть! — заметила та. — Если уж открывать, то тогда идти до конца.

— Неужели сеанс? — ужаснулась Лена.

— А почему бы и нет? — ответила вопросом на вопрос хозяйка дома.

— Так нам же нужна спиритическая доска... — начала выискивать причины для того, чтобы отказаться от этой идеи, Лена.

— А я отлично помню, как она выглядит, — спокойно заметила Лиза. — Любой может нарисовать...

— Девочки, а давайте действительно попробуем, — окончательно развеяла сомнения Вера. — Пока еще не ночь на дворе... Вот и стол у вас круглый, как раз такой и нужен...

Вскоре подруги сидели за дубовым столом, посреди которого лежала наспех нарисованная Лизой «спиритическая доска»: в центре листа ватмана для рисовального альбома — пентаграмма в круге, по правую сторону которой — слово «нет», по левую — «да», сверху и снизу пентаграммы — буквы алфавита, слева и справа — цифры и неизменные справа вверху «Вход» и слева внизу «Прощай». Посередине листа Лиза поставила перевернутое блюдце.

— Чей дух выберем? — полушепотом спросила она, вглядываясь в центр стола, словно пытаясь запомнить творение своих рук.

— Наполеона! — не раздумывая, предложила Лена.

— Да ладно, причем здесь Наполеон, лучше кого-то из наших, да чтобы не так далеко был захоронен, — поправила ее Лиза.

— Например, Мамин-Сибиряк, всего несколько месяцев назад похоронили на Волковском... — продолжила рассуждение Лена.